Тони Кокс - Миссис Оруэлл

Варбург. Но подумай о деньгах.

Оруэлл. Это тыо них думай, я думаю о книге.

Варбург. Так что мне им сообщать?

Оруэлл. Что я категорически против.

Варбург. Умоляю, подумай ещё.

Оруэлл. Это моё последнее слово.

Входит Медсестра, в руках у неё поднос с завтраком.

Медсестра. Поешьте, очень вас прошу. Это масло, не маргарин какой-нибудь.

Оруэлл. Спасибо, сестра.

Та выходит. Оруэлл осторожно берёт тост и откусывает от него. Тут же начинается приступ кашля, машет рукой в сторону тазика, Варбург быстро подаёт ему плевательницу. После приступа Оруэлл откидывается на подушки, достаёт пачку табака, папиросную бумагу и искусно сворачивает себе сигарету, прикуривает, с довольным видом вдыхает сигаретный дым. Варбург подходит к окну и выглядывает.

Роллс-Ройсы видишь?

Варбург. Что-что?

Оруэлл. Роллс-Ройсы. Там, на улице.

Варбург. Несколько машин вижу.

Оруэлл. Лучше бы ни одной не было. Не при лейбористском правительстве.

Варбург. Так они в основном иностранцам принадлежат.

Оруэлл. Точно?

Варбург. Есть и посольские.

Оруэлл. Запретить бы их. Это безнравственно. Демонстрировать классовое превосходство.

Варбург отходит от окна, замечает два стульчика. На одном стаканы, на другом бутылка виски.

Угощайся.

Варбург (смотрит на часы, но заметно, что выпить он не против) . А ты будешь? От кашля помогает.

Оруэлл. А как же.

Варбург разливает виски в оба стакана и подаёт один Оруэллу. Тот подносит его к носу.

Пахнет торфяником Джура, а привкус солёного воздуха. Отдал бы правую руку, чтоб там оказаться прямо сейчас.

Варбург. Но не правое лёгкое, я надеюсь? А кто за твоим местом там присматривает?

Оруэлл. Моя сестра Аврил и её парень.

Варбург. Хороший парень?

Оруэлл. Очень на это надеюсь. Помогает ей с Ричардом управляться.

Варбург. Скучаешь по нему?

Оруэлл. Конечно. Что за вопрос.

Варбург. Ну, наши-то отцы по нам не очень скучали.

Оруэлл. Я его один воспитывал и очень привязался к нему. Потому и скучаю, очень. (У Оруэлла начинается приступ кашля. Варбург подаёт ему плевательницу. Тот сплёвывает мокроту и пригубливает стакан. Варбург хочет забрать у него плевательницу). Фред, да брось ты. Они всё фарфоровое кипятят.

Варбург смотрит на содержимое плевательницы и ставит на стол. Дверь больничного коридора открывается, и в палату номер 65 входит Соня Броунелл. Она тут же подходит к кровати и забирает у Оруэлла стакан.

Оруэлл. А, Соня, привет.

Варбург, видя недовольство Сони, смотрит на свой стакан, осушает его, ставит на стол, берёт свою фетровую шляпу, дипломат и собирается уходить.

Варбург. Клуб «Книга месяца», Джордж.

Оруэлл. И что?

Варбург. Соня, вразуми его.

Соня. Тут даже я бессильна.

Соня собирается поцеловать Оруэлла, передумывает и берёт его за руку. По виду очень напоминает розовощёких и добродушных девушек Ренуара, однако Соня собрана, а в глазах раздражительность. Одета она весьма скромно. На ней гладкая тёмная юбка и свитер поверх кофточки с белым кружевным воротником. Пододвигает стул к кровати, садится и открывает дипломат. Роется в нём и подаёт Оруэллу конверт.

Соня. Тебе пришло.

Оруэлл (берёт письмо, смотрит обратный адрес) . Десять, Даунинг Стрит?

Соня. Да.

Оруэлл (достаёт письмо, читает) . Это от премьер-министра. Кто-то доложил, что я при смерти.

Соня. Но ты ещё поживёшь.

Оруэлл. Ну, Эттли точно так думает. А то с чего бы желать мне скорейшего выздоровления. Ты с ним знакома?

Соня. Пока нет. Как он выглядит?

Оруэлл. Как вобла.

Соня просматривает остальную почту, движения её рук резкие. При этом светится улыбкой, вертит головой и театрально играет светлыми длинными волосами.

Соня. Тут письма от разных издательств. Ты им обещал разрешить публиковать отрывки из твоего романа. «Атлантик Мансли», «Тайм энд Тайд», «Трибьюн». Ответ послала стандартный. Что ты серьёзно болен и твёрдого решения не принял.

Оруэлл. Хорошо.

Соня. А это от американского агента. Хочет знать, приемлемый ли гонорар за перевод.

Оруэлл. Где хотят публиковать?

Соня. В Аргентине.

Оруэлл. Понятия не имею, а ты?

Соня. Я тоже. Написала, что приемлемый. Я правильно сделала?

Оруэлл. Да.

Соня. Один вот жалуется на цензуру, просит скидки. Написала, что это исключено. (Берёт со стола книгу.) Ты её читаешь?

Оруэлл. Сомерсет Моэм. Первоклассный писатель. Вот, послушай. «Смерть, как конец повествования»…

Соня. Ах, Джордж, не надо.

Оруэлл. Ты послушай, послушай. «Смерть как конец повествования — это приемлемо, как и свадьба, так что искушённый читатель только усмехнётся такой счастливой концовке». (Протягивает ей руку. Та берёт его за руку и тут же отпускает.) Ну, пожалуйста.

Соня. Что?

Оруэлл. Дай мне руку. (Снова протягивает руку. Та берёт его за руку, помогает встать и одеть широкий желтовато-коричневый кардиган.) Завтра во сколько придёшь?

Соня. Трудно сказать, Сирил-то в отъезде.

Оруэлл. Ладно, как получится.

Соня закрывает дверь и выходит в коридор. Окно в палате освещается. С улицы доносятся звуки городской жизни. Оруэлл в просторном кардигане сидит в кресле напротив Варбурга. Оба читают газеты.

«Электрообогреватель, включённый без нужды на двадцать минут, обкрадывает страну на целый фунт угля, так необходимого для нашего общего блага». Я категорически против порождения чувства вины в рабочем классе. И в завершение, вот, посмотри. (Оруэлл подаёт газету Варбургу).

Варбург. Ну и на что я должен обратить внимание?

Оруэлл. На рекламу.

Варбург. А что в ней такого особенного?

Оруэлл. Как что? Разве это дело, рисовать крылатого бога Меркурия в подштанниках?

Варбург. Но ведь смешно, правда?

Оруэлл. Ну, против ереси я ничего не имею. Но какого чёрта портить вид бога-красавца? Его следовало бы оберегать от вульгарных изображений.

Варбург. Ну и как, по-твоему, это сделать?

Оруэлл. Запретить их.

Варбург. Ты серьёзно?

Оруэлл. Да, вполне. Я бы всех этих паршивцев переловил и расстрелял.