Жорди Гальсеран - Метод Грёнхольма [=Собеседование]

Мерседес: Думай, что хочешь. Я думаю, нам не дадут никакой работы, но есть и другая вещь, которая заставляет меня остаться. Любопытство, я так думаю.

Фернандо: Тогда это должно быть то еще любопытство. У тебя умерла мать, а ты сидишь здесь и болтаешь. Ты из тех, кто страдает от того, что в мире есть голод, и тех, кто дает деньги Врачам без границ, но когда у тебя умирает мать, ты испытаешь столько же жалости, будто у тебя испортился рис.

Мерседес: А ты такое дерьмо, которое считает, что может говорить людям всё, что взбредет тебе в твою гребаную голову. Раньше Карлос тебе не навалял как следует, поэтому будь осторожен, иначе тебе уже наваляю я.

Фернандо: Извини, не обижайся. Я восхищаюсь твоим отношением. Твоя мать умерла, с этим ты уже ничего поделать не можешь, здесь же у тебя отличная возможность заполучить первоклассную работу, и ты вовсю за нее борешься. Ты не отступишь в последний момент ради двадцати минут неизвестно чего. Я восхищаюсь практичными людьми, а ты именно такая. Ты мне нравишься. Серьезно. Видно, что ты женщина, которая знает, чего хочет. Слушай, если бы со мной случилось то, что произошло с тобой, мне бы хотелось вести себя так же, как ведешь себя ты. Когда я выиграю у тебя, мне даже будет неприятно. Могли бы взять нас обоих, мы бы составили неплохую команду, ты так не думаешь?

Мерседес: Ты когда-нибудь кого-нибудь любил?

Фернандо: Быстро ты меняешь темы, однако.

Мерседес: Если не хочешь, не отвечай.

Фернандо: Да нет, это не проблема. Ты имеешь в виду женщину?

Мерседес: Да, женщину.

Фернандо: Ну… Не думаю. Я тебе скажу одну вещь, правда, не знаю, чем она тебе пригодится. Однажды я просил руки у одной женщины.

Мерседес: И она тебе отказала.

Фернандо: Нет, она согласилась. Я был в этом уверен, иначе бы не попросил ее руки.

Мерседес: И потом ты ее бросил, так?

Фернандо: На следующей неделе.

Мерседес:Это неправда.

Фернандо: Ах, так?

Мерседес: Я тебе уже говорила, что у меня есть шестое чувство.

Фернандо: Знаешь, если остальные пять работают так же, как это, тебе надо сходить к врачу.

Мерседес: Почему она тебя бросила?

Фернандо: Бросил ее я…Всё равно. Я пытаюсь выяснить, к чему тебя приведут все эти вопросы, но мне кажется, что ты еще и не начинала. Так только, прощупываешь почву. Ты говоришь о чем-нибудь чтобы, когда я уже совсем запутаюсь, атаковать неожиданно, но у тебя ничего не выйдет, красотка. Я слишком много времени провел здесь, чтобы позволить себя поймать. В общем, если ты и дальше хочешь продолжать терять время таким же образом, то вперед. Времени у меня намного больше, чем у тебя. Если ты продолжишь в том же духе, то ты опоздаешь даже на похороны.

Мерседес смотрит на часы.

Фернандо: Если ты хочешь позвонить…

Мерседес: Нет, я не хочу позвонить.

Фернандо: Тогда твоя сестра тебе скоро позвонит. Что ты ей скажешь?

Мерседес отключает мобильный.

Мерседес: Теперь она мне уже не позвонит.

Фернандо (слегка разочарованный) Ооо….

Мерседес: Что?

Фернандо: Мне почти и не пришлось ничего делать…

Мерседес: Что случилось?

Фернандо: А что, если я тебе скажу, что моей целью было всего лишь заставить тебя отключить мобильный?

Мерседес: Не ври.

Фернандо берет конверт, достает карточку и предлагает ее Мерседес.

Мерседес: Черт, вот говно-то.

Мерседес собирается схватить карточку, но перед тем, как она это успеет сделать, Фернандо снова ее прячет, а конверт оставляет на столе.

Фернандо: Нет, это не то.

Мерседес: Ты очень остроумен.

Фернандо: Извини, не обращай внимания.

Мерседес: Знаешь, почему я осталась? Ты мне столь сильно не нравишься, что я хотела доставить себе удовольствие, опустив тебя.

Фернандо: Твоя мать гордилась бы тобой.

Мерседес: Ты ведь по правде сирота?

Феррандо: Сирота?

Мерседес:Если бы у тебя была мать, ты бы не смеялся так.

Фернандо: У меня есть и отец, и мать.

Мерседес: Я надеюсь, им никогда ничего от тебя не понадобится.

Фернандо: У них будет всё, что бы им ни понадобилось. Об этом даже речи не идет. Я могу казаться каким угодно, но для меня родители — на первом месте. Иными словами, даже не намекай, что я могу быть таким же, как ты. И я не говорю о такой ситуации, как твоя, я говорю о всей жизни. Я говорю о том, что я их никогда не подведу. Мои родители столько дали мне, что сколько бы я ни делал в жизни, сколько бы ни пытался вернуть им маленькую часть всего того, что я им должен, я никогда не могу быть столь же щедрым и великодушным, как они. Теперь ты меня растрогала, ты… Знаешь, почему у меня нет детей? Потому что я считаю, что никогда не смогу любить их так, как мои родители любили меня. Мой отец… Ты девочка-пижонка, по тебе видно. А я нет, я простой парень. Мой отец был контролером на железной дороге. Контролер на железной дороге всю свою гребаную жизнь. Были ночи, когда он не ночевал дома, но когда он возвращался, он всегда приносил мне подарок. Что-нибудь незначительное, иногда просто карамельку. Но он всегда, слышишь, всегда приносил мне что-нибудь. Это была всего лишь маленькая деталь, но деталь, которая значила бесконечно много: он никогда и ни при каких обстоятельствах не забывал обо мне. Иногда его не было целую неделю, тогда моя мать за день до его возвращения покупала бобы и мы вдвоем их чистили, и моя мать готовила ему бобы, тушеные с копченой колбасой — блюдо, которое ему нравилось больше всего. Ты ведь не понимаешь, о чем я тебе говорю, так ведь? В твоем доме, конечно же, бобов не ели. А в моем доме их ели, и для меня помочь моей матери приготовить бобы для отца было самым главным. Даже сейчас, время от времени, мы ему тайком готовим бобы. И даже сейчас, когда мне уже 40, мой отец берет меня за руку и говорит мне: «Я думаю, ты помогал матери чистить бобы» и щелкает меня легонько по лбу, как тогда, когда мне было шесть лет, но тебе этого не понять, но я вижу глаза своего отца и знаю, что он до сих пор гордится мною. Равно как и моя мать. Но у тебя даже нет ни малейшего представления о том, что я тебе говорю. Ты выключаешь телефон. Ты никогда не залезала в кровать к родителям, когда боялась по ночам? Ты считаешь, что твоя мать сегодня не боялась? Знаешь, что самое главное для меня в этой жизни? Знаешь, для чего я работаю, ради чего я хочу добиться успеха в своей профессии? Я тебе скажу, хотя ты этого и не поймешь. Я хочу, чтобы мои отец и мать всегда могли смотреть на меня теми глазами, преисполненными гордости, которыми они смотрели на меня, когда мне было шесть лет и когда у меня что-то получалось. Ради этого я и борюсь, черт побери. Ради этого я готов на всё, надеть шляпу священника и что угодно еще. Потому что я хочу, чтобы мои родители знали, что я этого добился. А ты называешь меня циником! Ты думаешь, что то, что ты делаешь, доказывает, что ты сильная, что эта работа очень важна для тебя? Единственное, что это доказывает, что в тебе нет мужества. Нет мужества посмотреть жизни в лицо, реальной, подлинной жизни. И ты еще спрашиваешь меня, любил ли я когда-нибудь кого-нибудь! Слушай меня внимательно, потому что, может быть, сегодня ты что-нибудь поймешь. Настанет день, девочка-пижонка, когда у тебя сдуется задница, когда твои сиськи повиснут, как носки, настанет день, когда от твоей блестящей карьеры останется лишь жалкий график пенсий, настанет день, когда всё хорошее останется позади. Этот день уже настал для моих родителей, но у них есть я, у них всегда буду я, до самого конца, и я сделаю всё, что будет нужно, чтобы они думали, что в их жизни был смысл. А у тебя, что будет у тебя? Ничего. Ты оглянешься назад и увидишь лишь одно говно.