Эйприл Де Анджелис - Джампи

Фрэнсис. Кстати, как дела в мире жалюзи?

Марк. Медленно. Кто бы мог подумать.

Фрэнсис. Я тут вдруг подумала: ведь жалюзи стали совершенно неожиданным поворотом в твоей биографии. После художественной-то академии.

Марк. Жизнь заставила.

Пауза.

Фрэнсис. Так мы будем рыбу ловить?

Марк. Я уже поймал несколько. В супермаркете.

Фрэнсис. Вот и прекрасно. А то я не люблю смотреть, как умирают живые существа. (К Роланду) Как проходит реабилитация после стольких лет брака?

Роланд. Вы случайно не из тех безумных женщин, для которых не существует никаких границ?

Фрэнсис. Конечно.

Роланд. Так я и думал. В ответ на ваш вопрос — паршиво, как ни странно. Меня сравняли с землей. Я чувствовал себя куском собачьего дерьма на ботинке. Мне жить не хотелось…

Фрэнсис. Я через это тоже прошла. Это длится около двух месяцев.

Роланд. В моем случае — четырех. Потом я перешел к стадии, которая в конечном итоге разрушительно сказывается на печени. Порой я по несколько часов чувствовал себя нормально, а потом все накатывало снова. Когда я узнал, что у Беатрис был роман, мне будто нож в пах вонзили…

Хилари. Сегодня вечером в пабе местная команда спасателей будет петь а капелла .

Роланд. До того момента я считал эмоциональную боль лишь метафорой.

Марк. А где дети?

Хилари. Я их уже разбудила. Должны сейчас подойти.

Фрэнсис. А вы проверялись?

Роланд. Что именно?

Фрэнсис. Простату.

Хилари. Я покричала им через закрытую дверь — думаю, они услышали.

Роланд. Это тоже была метафора.

Марк. Они, наверное, еще спят.

Хилари. Я, естественно, не стала заходить.

Роланд. Моя простата в прекрасной форме — это-то и было частью проблемы.

Марк. Как жаль, они пропускают лучшее время дня.

Хилари. Тогда пойди разбуди их.

Роланд. Добиться от моей бывшей жены сексуальной благосклонности было все равно, что пытаться рубить лед зубочисткой. Тут я с вами абсолютно откровенен. Хотя большинство стало бы врать. Но впоследствии людям вроде меня становится труднее входить в контакт. Когда привыкаешь к воздержанию, то начинает казаться, что проблема — в тебе самом. Даже в голову не приходит, что в западном полушарии так живет практически половина женатых пар.

Хилари. А мы будем купаться?

Марк. Купаться? В Англии? По-моему, это из области научной фантастики.

Хилари. Надо же как-то двигаться.

Фрэнсис. Роланд, я восхищаюсь вашей откровенностью.

Хилари. Пошли купаться. Давай!

Снимает с себя свитер и остается в чересчур светлом, просвечивающем купальнике.

В этот момент появляются Тилли и Джош. Оба хороши как боги .

Роланд. Привет, молодежь!

Тилли. О боже, мама! Какая гадость — ты же почти голая! Скорее надень что-нибудь.

Марк. Мама нормально выглядит.

Роланд. Мама очень хорошо выглядит. Привет, Джош.

Джош что-то неслышно бормочет в ответ.

Фрэнсис. Какой же это старый купальник? Ты втихомолку ходила по магазинам? Секс-бомба! Этот цвет называется телесный, поэтому ты кажешься такой неодетой.

Хилари опять надевает свитер.

Хилари. Все равно слишком холодно, чтобы купаться.

Тилли. Можешь теперь повернуться, Джош.

Разглядывает упаковку рыбы.

Фу. Джош не любит рыбу.

Роланд. Разве, Джош?

Хилари. Еще есть салат.

Тилли. Салат — не еда.

Хилари начинает доставать продукты.

Хилари. Только не начинай привередничать.

Роланд. Джош все ест.

Хилари. Вот и отлично.

Тилли. Нет, не все. Он не станет есть крысу, например. Или чей-то пенис. Как тот тип, что живет в нашем районе. Он съел пенис своего друга. Правда, сначала сварил его.

Фрэнсис. Боже мой! Это все у вас в Волтамстоу?

Хилари. Почему бы тебе не попробовать? Съешь хоть немножко рыбы.

Тилли. Я уже пробовала. Она воняет.

Хилари. От этих голодных диет обычно только еще больше толстеешь.

Тилли. Ну что ты вечно все переводишь на свой толстый зад?

Марки Роланд (хором) . У нее вовсе не….

Хилари. Анорексия — это очень серьезно.

Тилли. Все! Мы идем гулять.

Тилли уходит, Джош следом за ней.

Фрэнсис. Упс!

Хилари. Марк, я почти заставила ее поесть рыбы.

Марк. У тебя все равно бы ничего не вышло. Пусть погуляет, проветрится.

Фрэнсис. А она всегда такая? Не представляю, как ты это терпишь.

Хилари. Беда в том, что детей нельзя отнести обратно и обменять!

Роланд. У них теперь всего намного больше, чем было у нас. Но они не стали нас больше любить за то, что мы им все это покупаем.

Фрэнсис. У моей племянницы есть айфон, айпод, айпад, уроки вождения… А у нас были только стерео проигрыватели. И еще на нас постоянно орали, чтобы мы освободили телефон.

Марк. Я, помню, играл даже с обычной палкой.

Роланд. У Джоша шестьсот шестьдесят друзей на фейсбуке. А у вас сколько?

Хилари. У меня девяносто восемь.

Фрэнсис. Грустно все это.

Роланд. Мы им больше не нужны.

Марк. Может, они на нас сердиты. Все-таки именно мы в ответе за то, что они появились на свет. Глядя на нас, они начинают понимать, что ожидающая их жизнь не будет похожа на сказку.

Хилари. Ты никогда ей не возражаешь. Поэтому я кажусь ведьмой. Ладно, я иду в дом.

Уходит.

Фрэнсис. Вот поэтому-то у меня никогда не было детей.

Марк. Пойду займусь рыбой.

Роланд. Они, между прочим, спят без задних ног. Никаких тебе кошмаров в два часа ночи. А я иногда лежу там… и гадаю, какая часть меня откажет следующей. Я постепенно превращаюсь в старого деда. Волосатая спина, плешивые ноги. Как у страуса. (Глядя в направлении, куда ушли Тилли и Джош) Интересно, куда они пошли?

Домик на море. 5 часов вечера.

Тилли. Почему их до сих пор нет? Когда они уезжали, у Джоша на лице было написано «Караул!» Разве нельзя было купить дрова где-нибудь в магазине?

Хилари. Они хотели пообщаться с природой. Может, тебе стоило поехать с ними? Заодно была бы физическая нагрузка.

Тилли. Чтобы я участвовала в этом кошмаре?

Хилари. Общение с его отцом вовсе не кошмар.