Теннесси Уильямс - Лето и дым

Да-да, не смог бы! Правда смешно? Страшусь души вашей больше, чем вы моего тела. Были б там в не меньшей безопасности, чем каменный ангел в парке, — мне недостало бы… порядочности прикоснуться к вам…

Мистер Уайнмиллер (из-за двери) . Альма! (Входит.) Ему легче немного.

Альма.Да?..

Джон берет с подноса чашку кофе.

Остыл, я подогрею.

Джон.Ничего.

Мистер Уайнмиллер.Альма, доктор Бьюкенен просит тебя.

Альма.Я…

Мистер Уайнмиллер.Он хотел бы, чтобы ты спела.

Альма.Я… я не могу… Не могу сейчас, Джон. Спойте ему, мисс Альма.

Мистер Уайнмиллер выходит в наружную дверь. Альма, обернувшись, смотрит на Джона, склонившегося над чашкой кофе, но он не поднимает глаз. Оставив приоткрытой дверь, Альма проходит в оранжевый полумрак соседней комнаты, и спустя несколько секунд оттуда доносится ее тихое пение. Внезапно поднявшись, Джон идет к двери и, медленно растворив ее настежь, проходит к отцу.

Джон (негромко, с глубокой нежностью.) Папа?..

Свет меркнет, освещен лишь каменный ангел.

На заднике — осенне-блеклая предвечерняя голубизна. Оркестр вдалеке играет марш Сузы [11] Джем Филип Суза (1854–1932) — американский композитор и дирижер, автор популярных маршей и оперетт. ; когда музыка, приблизившись, становится чуть громче, в гостиную Уайнмиллеров входит Альма. Она в халате, непричесана, выглядит так, словно перенесла затяжную болезнь; все в ней потухло, увяло, на бледном лице застыла апатия. Подходит к оконному проему, но шествия отсюда не видно, и она бессильно бредет к кушетке. Опустившись на нее, закрывает в изнеможении глаза.

С улицы входит чета Уайнмиллеров; зрелище они собой представляют забавное и нелепое. На ней лихо заломленная шляпка с перьями и ярчайшего j цвета кашне. На лице плутовская улыбка — ни дать ни взять опереточный пират. Одной рукой уцепилась за мужа, в другой — стаканчик мороженого.

Мистер Уайнмиллер.Может, ты хоть теперь отпустишь мою руку? Если б ты знала, Альма, как ужасно она себя вела! Стала посреди улицы, у аптеки «Под белой звездой», и ни шагу дальше — уперлась, как мул. С места не сдвинулась, пока не купил ей мороженого. Мне обернули стаканчик в бумагу — она обещала, что не станет есть до дому, но только лишь взяла в руки — сорвала обертку и тут же, на улице, принялась лизать!.. Всю дорогу лизала нарочно!.. Я чуть со стыда не сгорел!

Миссис Уайнмиллер (протягивая ему остатки) . На, лизни.

Мистер Уайнмиллер.Нет уж, спасибо!

Альма.Ну-ну, детишки, хватит вам…

Мистер Уайнмиллер (гнев его мгновенно переключился на Альму) . Почему ты не одета, Альма? Видеть не могу, как ты все рассиживаешь да рассиживаешь день за днем, словно хворь тебя точит. Ничего ведь особенного, насколько я знаю, с тобой не происходит. Ну были даже, допустим, переживания, все равно это не повод вести себя так, словно конец мира близок!

Альма.Постели я застлала, посуду вымыла, заказ на продукты сделала, белье в стирку сдала, картошку почистила, горох вылущила, стол для обеда накрыла. Чего ты еще хочешь от меня?

Мистер Уайнмиллер (резко) . Хочу, чтоб ты либо оделась, либо не шлялась по дому.

Альма безучастно встает.

( Сразу же.) А ночью одевалась. Нет разве? Не беспокойся, слышал, как ты выскользнула из дому в два часа. И не в первый раз.

Альма.Сплю плохо. А прогуляюсь чуть-чуть — и засыпаю.

Мистер Уайнмиллер.Не знаю даже, что людям сказать, спрашивают о тебе.

Альма.Скажи, что я изменилась, а в какую сторону, ты и сам не поймешь.

Звуки оркестра чуть громче.

Мистер Уайнмиллер.Что ж ты теперь и останешься такой? Навсегда?

Альма.Нет, не навсегда… хоть ты, быть может, и пожалеешь об этом.

Мистер Уайнмиллер.Перестань крутить кольцо! Как ни взгляну, ты все крутишь его. Дай мне его сюда! Сними немедленно кольцо с пальца! (Схватил ее за обшлаг.)

С силой рванувшись, Альма выдергивает руку.

Миссис Уайнмиллер (восторженно) . Наддай ему! Наддай!

Мистер Уайнмиллер.Ну ладно, ладно, будет!

Альма.Так-то лучше.

Звуки оркестра еще громче.

( Подходит к окну.) Шествие, что ли, какое?

Миссис Уайнмиллер.Ха-ха, а как же! Прямо на станции его встретили и кубок поднесли — здоровенный, серебряный!

Альма.Кого встретили?.. Кому… кому поднесли?..

Миссис Уайнмиллер.Да соседу нашему — ты еще все подглядывала за ним!

Альма.Это правда, отец?

Мистер Уайнмиллер (разворачивая газету) . Ты что, в газеты не заглядываешь?

Альма.Последнее время нет.

Мистер Уайнмиллер (протирая очки) . Ну и народ! Как стрекозы, ей-богу, — то туда, то сюда Он завершил работу, начатую отцом, покончил с эпидемией — и вот, уже славословят его. Так уж повелось в. этом мире: годы преданности и самопожертвования не в счет, а удачливый юнец пожинает лавры!

Альма медленно подошла к окну. И вдруг в него ударил яркий луч проглянувшего солнца.

Альма (вскрикивает) . Вот он!

В глубине, слева на самом верху пандуса, появляется Джон. Приветственно поднимает над головой серебряный кубок. Гостиная постепенно погружается в темноту, а на Джоне — луч света.

Как изменился!.. Так быстро!..

Джон входит в кабинет, ставит кубок на письменный стол и, поглядев на него, начинает стягивать пальто. Из внутренней двери появляется Нелли с книгой в руках. Трахнула книгой об стол.

Джон (обернувшись) . Ах, это вы, значит, та барышня, что дожидается меня! — мисс Бэрк так и не сказала кто.

Нелли.Представьте себе, я и есть та барышня, что дожидается вас!

Джон.Высокие каблучки, перья на шляпке, румяна!..

Нелли.Никаких румян!

Джон.Естественный румянец?

Нелли.От взволнованности.

Джон.Что взволновало вас?

Нелли.Все! Вы! Ваш приезд! Нс видали разве меня на вокзале? Я вопила вовсю, и рукой махала, как сумасшедшая! День благодарения я как раз дома сейчас.

Джон.А вообще?

Нелли.В пансионе Софи Ньюком.

Джон все смотрит на нее, не веря своим глазам.

( Достает наконец из-под мышки книгу.) Получайте свою мерзкую книгу — летом еще брала у вас. Помните, прикидывалась тогда, будто ни в чем таком не разбираюсь.

Джон.Прикидывались, значит?

Нелли.Конечно.

Он так и не берет книгу, и она швыряет ее на стол.

Ну, так как же?..