Теннесси Уильямс - Лето и дым

Альма.Да-да, конечно… Как это я забыла, что Рождество на носу?.. (Разворачивает сверток — в нем отделанный кружевцем носовой платок и поздравительная карточка.) Какой прелестный платочек! (Карточку она уронила.)

Нелли.Вообще-то я не люблю дарить платки. Так примитивно.

Альма.А мне приятно получать их в подарок.

Нелли.А фирмы какой, знаете? «Мэзон Бланш»!

Альма.Неужто?

Нелли.А пахнет как — понюхайте!

Альма.«Сашэ роз»! Просто слов не нахожу выразить, как я растрогана!

Нелли.А карточка?

Альма.Карточка?

Нелли.Вы уронили ее. (Подняв карточку, передает Альме.)

Альма. Какая я неловкая! Спасибо, Нелли. «Joyeux Noel… [12] Счастливого Рождества (фр.) Альме… от Нелли и ( медленно подняв глаза ) … Джона»?..

Нелли.Он помогал мне обертывать подарки вчера вечером. Как подошли к вашему, стали о вас говорить. Не икалось вам?

Завывание ветра.

Альма (окостенело сгорбившаяся; на скамье) . А вы разве… плохо обо мне говорили?

Нелли.«Плохо»?! Да мы вас до небес превозносили! И как вы повлияли на него — он тоже рассказывал!

Альма.Повлияла?

Нелли.Рассказывал о ваших беседах — таких чудесных и как вы поддерживали его летом, когда он был сам не свой… И что только благодаря вам он сумел перенести этот тяжкий удар — смерть отца. И что…

С трудом выпрямившись, Альма поднялась со скамьи.

Куда вы, мисс Альма?

Альма.К фонтану, налиться.

Нелли.…и что в ту ночь вы пришли к нему, как милосердный ангел!

Альма (отрывисто и резко рассмеявшись, у фонтана) . В Глориоз-Хилле один только ангел — вот! (Наклонившись, пьет) . Тело из камня а кровь — водичка минеральная.

Еще громче завывает ветер.

Нелли.Брр!.. До костей пробирает!

Альма.Пойду домой. И вам пора, Нелли, — вон еще сколько подарков разносить… (Двинулась.)

Нелли.Подождите, я ведь еще самого главного вам не…

Альма.Пойду. Всего доброго.

Нелли.До свиданья, мисс Альма, до свиданья! (Подхватила свою нарядную корзинку и, залившись пронзительным смехом, метнулась в другую сторону, юбку ее рвет ветер.)

Темнота.

Спустя час. У Джона.

Очертания дома (викторианский стиль) образуют как бы архитектурную рамку интерьера; в нем один лишь неправильной формы — фрагмент стены, тот самый, на котором анатомическая схема; в целом же сцена открыта — вплоть до задника.

Крылья каменного ангела и позолоченный флюгер на одном из шпилей в глубине тронуты нежно-золотистым светом. И до самого конца картины — песня ветра; то взметнется, то сникнет.

За белым эмалевым столиком, склонившись над микроскопом — Джон.

Колокол в отдалении бьет пять, и под звуки его ударов нерешительно входит Альма. На ней рыжевато-коричневый костюм и в тон ему шляпка с перьями. Меняется освещение: пока бьет колокол, солнце за тучей — каменный ангел и шпиль в глубине тускнеют.

Затем солнце проглядывает снова.

Альма.Не желаете даже здороваться?

Джон.Мисс Альма! Здравствуйте!

Альма (за оживлением ее — панический страх) . Белизна просто слепящая: глазам больно! (Смеясь, прикрывает глаза.)

Джон.Все заново оборудовано, мисс Альма.

Альма.Все заново, а схема — та же.

Джон.Так и устройство наше все то же.

Альма.Жаль — скучно! Меня ангина замучила.

Джон.А кого она здесь не мучает? Отопление ни к черту — камины!

Альма.Спереди вроде тепло, а спина мерзнет!

Джон.Вот-вот, а вышел в другую комнату — и простыл.

Альма.Ужас!

Джон.Стукнул бы разок настоящий мороз — может, старое и что хоть в новых домах надо печи как следует класть!

Свист ветра.

Альма.Странная какая погода.

Джон.Да? Не выходил сегодня.

Альма.Ветер с залива метет огромные белые… как их?., кучевые, да?., облака! Ха-ха! Он словно поклялся во что бы то ни стало сорвать мне перья со шляпки… как тот наш фокстерьер — помните, мы держали — Джекоб была его кличка… — цапнул мне как-то перья со шляпки и давай носиться по двору, точно с трофеем каким!..

Джон.Джекоба помню. Куда он девался потом?

Альма.Джекоб? Таким стал немыслимым воришкой, что пришлось отправить к знакомым, в сельскую местность. Так что дни свои он кончил сельским сквайром. О его подвигах просто легенды…

Джон.Сядьте, мисс Альма.

Альма.Я вам, наверно, мешаю?..

Джон.Нет-нет… Мне сообщили о вашей болезни, и я звонил. Отец ваш сказал, что врач не нужен.

Альма.Я нуждалась только в отдыхе… Вы большей частью были в отъезде…

Джон.В Лайоне, в клинике. Доводил до конца начатое отцом.

Альма.…Увенчав себя нежданно-негаданно славой!

Джон.И искупив прегрешения честным трудом!

Альма.Хочу сказать вам — пусть лучше поздно, чем никогда, — как я рада, как счастлива за вас. И как… как горжусь вами. Почти так же, наверно, как отец ваш… если бы он… А вы… вы теперь счастливы, Джон?

Джон (с неловкостью, не глядя на нее) . Примирился с жизнью. Чего еще желать?

Альма.Чего еще? Многого. Исполнения мечтаний — пусть даже самых несбыточных.

Джон.Лучше довольствоваться малым.

Альма.Не согласна! По мне — стремись как можно к большему, но приготовься и к неудаче. (Встала, подошла к окну.) Да, прихворнула я. Помните, вы сказали летом — у меня доппельгенгер. Меня все мучило это, и я разыскала наконец в справочнике… Не знаю, благодарить вас или нет, но теперь поняла во мне как бы второе «я», скрытое!.. Да, неважно я себя чувствовала… Одно время было такое ощущение, будто вот-вот умру…

Джон.Когда же оно было у вас, это ощущение?

Альма.В августе. Сентябре. Но теперь его уж развеял ветер с залива — развеял, как дым, и знаю, что не умру. А был бы такой простой исход!..

Джон.Как сердце, не беспокоит? (Предпочел укрыться за профессиональной маской; достает серебряные часы, слушает ее пульс.)

Альма.Так-так. А теперь — стетоскоп.

Взяв со стола стетоскоп, он расстегивает ей жакетик. Она смотрит на его склоненную голову, и вот ее руки в перчатках сами собой поднялись и медленно, непроизвольно опустились ему на макушку. Он неловко встает, а она вдруг приникла к нему и прижалась ртом к его губам.

Что же молчите? Язык проглотили?

Джон.Что мне сказать, мисс Альма?