Каллистрат Жаков - Биармия

Йома-баба проживала
Беззаботно в темных пармах,
У дорожки безымянной.
Близ низин тягуче-вязких,
У ручья меж скал сенистых.
Тут жила она, в избушке
В темно-серой, неприглядной.
Вся седая баба Йома,
И костлявая старушка.
Руки длинные висели,
До коленей доходили,
А во рту — большие зубы,
Зубы твердые, как кремень.
Кошка черная — подруга
Йомы-бабы, той старушки —
Песню пела чародейно
И мурлыкала всё сказки —
Кошка черная старушке.
Баба Йома и спросила
Кошку черную, подругу:
«А скажи-ка, чародейка,
Новости какие в парме?»
Ведьма-кошка отвечала,
Хвост подняв высоко кверху.
Глаза острые закрывши:
«Новостей особых нету,
Опричь сына князя Перми.
С год тому родился мальчик
От царицы светлой Райды,
Яура супруги верной.
Югыдморт он несравненный,
Мальчик-чудо, украшенье
Светлой пармы многогорной».
Йома-баба тут сказала:
«Мне давно известно это,
Ты скажи-ка лучше вот что:
Как украсть нам Югыдморта,
Ту малютку унести бы,
Взявши с люльки из-под соски,
Оторвать от груди Райды,
Губы ж мальчика приблизить
К старой груди бабы Йомы,
К груди старой, одряблевшей.
А люблю я Югыдморта
Пуще жизни в темной парме,
Лика солнца мне милее
Детский лик красавца Югыд.
Чародейка ты, подруга,
Умираю я, тоскуя,
Зависть гложет сердце Йомы,
Злая зависть к белой Райде,
К украшенью Биармии.
Уж нелегкая прислала
Женщину, гордыню эту,
Пучеглазую царевну.
Ведь коса у ней до пяток,
У той ведьмы злоковарной.
Помоги же: как похитить
Югыдморта темной ночью?»
Горько плакала так Йома,
Целовала морду кошки.
«Больно просто Югыдморта
Унести нам темной ночью
За ущербом серебристой
Той луны, красотки неба.
Нынче праздник князя Перми;
Напилися безрассудный
Яур, князь рыжебородый,
С ним и Ошпи Лыадорса,
И Вэрморт, игрок великий,
Во хмелю лежат все ночью
И детей глупее стали,
Пивом-суром насладившись
Вдосталь, всладость, до безумья.
А супруга, дочь Оксора,
Сладким сном объята ныне,
Зарнигэтыр тоже дремлет
Возле люльки бестолково.
Порошком ты прикоснися
К старомодной Зарнигэтыр,
Дай понюхать зелья ведьмы,
И уснет она надолго.
Тут возьми ты Югыдморта,
Пятью пальцами возьми ты
Из поющей зыбки-люльки,
На руки бери мальчонка
И тащи к себе в избушку.
Все так просто, не печалься,
Мудрая хозяйка леса».
Так «добру» тут научила
Бабу Йому в черной парме
Кошка черная Марагди,
Из колдуний чародейка.
Скоро скрылось за горою
Солнце яркое, за лесом.
Вечер темный наступил тут,
Многозвездный и безлунный —
Старый месяц был в ущербе,
Новый не успел родиться,
Проживал еще во чреве
Темной ночи непроглядной.
Тихо, тайно тут прокралась
Баба Йома в терем князя,
Порошком тут прикоснулась
К носу старой Зарнигэтыр.
И понюхала та зелья,
Ничего сама не зная —
Пребывала ведь в дремоте
Возле люльки Зарнигэтыр.
Сном глубоким тут уснула,
И надолго, няня Зарни.
Баба Йома подхватила
Югыдморта и прижала
К груди старой, и умчалась,
И на цыпочках исчезла
Из избушки князя пармы.
Утром рано, спозаранку
Уж вернулась к черной кошке,
К чародейке и подруге,
В пармы темные, в трущобы.

Что за стоны, что за вопли
В Джеджим-парме раздаются,
В царском тереме сегодня?
Кто-то плачет, кто-то стонет.
Аль кукушка то кукует,
Золотая в горе вдалась?
Не кукушка то кукует,
То супруга князя стонет,
Пальцы белые ломает
На себе рвет шелк и пурпур,
Стонет, плачет безутешно;
Югыдморта нет ведь в люльке,
Зарнигэтыр сном объята,
Смерть объяла тело Зарни.
И зовет тут мужа-князя
Райда светлая у люльки:
«Ой, проснися, муж мой милый.
Нет ребенка, нет малютки,
Украшенья нет меж нами,
Я умру от той печали!»
И проснулся тут наш Яур,
На ноги вскочил он быстро
И кричит он громко, властно:
«Эй, зовите все Вэрморта,
Слуги верные вы, туна,
Он все знает, чародей наш!»
И всклокоченный вбежал тут
Сам игрок, Вэрморт великий.
Видит — горе тут случилось,
Несказанное несчастье.
Взял он домбру-чаровницу,
На крылечко сел скорее
И ударил в струны домбры.
Звуки домбры полетели
Вверх, на небо, в синь лазури,
К солнцу яркому навстречу.
Поднялось тут солнце спешно,
Ясный месяц раньше срока
Выходил из чрева ночи;
Вышел он из той утробы
Мрака вечного — под небом.
Закачались сосны, ели
Взволновались звери, птицы,
Услыхавши звуки домбры.
Спозаранку — заговоры.
И затем Вэрморт великий:
«Пармы светлые, услышьте,
Сосны, ели, пихты, ольхи!
Все излучины-дорожки
В темных пармах, вы услышьте:
Югыдморт пропал наш милый!
Горницы природы дивной,
Все светлицы над холмами,
Вы услышьте звук молитвы!
И вы, звери — все друзья вы,
Так скачите, поищите
Югыдморта повсеместно.
Птицы горние, внимайте:
Посмотрите с выси дальней,
Где ребенок наш укрылся…
Заклинаю, всех зову вас.
Скалы древние, проснитесь!»
Услыхали все деревья
Домбры звон, тот звук призывный,
Зашумели, взволновались.
Вихорь буйный налетел тут
И ударился о скалы,
И ручьи остановили
Быстрый бег, и застонали
Родники тут, зажурчали
Грозно-гневно меж камнями.
Выскочил из пармы древней
Тот силач, медведь матерый.
Побежал за Югыдмортом;
Бурый волк — он устремился
Узкою тропой лесистой.
Заспешили зайцы, рыси
И лисицы вслед за ними.
Росомахи поднялися.
Заревели, заорали…
Крик пошел по пармам древним.
Птицы гневно залетали.
Голосили и трубили,
Югыдморта все искали.
Тури-Ягморт тут явился
И пошел к старушке Йоме.
Каленик, тот лебедь белый,
Он на крышу сел избушки
Бабы Йомы и стучал он
Клювом огненным по бревнам.
Испугалась баба Йома,
Взяв ребенка Югыдморта
На руки к себе, малютку,
Тут в окошко слуховое
Выбежала ведьма Йома
Кошка черная за нею.
И тихонько меж деревьев
Скрылась старая, умчались
Тайною тропой лесною.
Звери, птицы окружили
Дом колдуньи — злой старушки,
Подняли все рев ужасный,
Крышу сбили и ломают
Окна, в двери все стучатся.
Тут медведь ударил лапой,
Двери выломал он скоро,
Ворвалися звери, птицы
К бабе Йоме в ту избушку.
Ее нет и след простыл уж.
Выбежали звери, птицы
И помчались вслед старушке.
Волк бежит через болото,
А медведь уж мчится в горы.
Зайчики в ложбинах темных,
А лисицы за холмами.
Над рекою — Тури-Ягморт,
Птица Каленик — над лесом.
Йома-баба убегает
С гор в долины, а с ложбины
На холмы идет поспешно,
На руках ребенок Райды,
Кошка черная за нею
Нога в ногу пробегает.
В Джеджим-парме раздается
Плач великий: стонет Райда
На крылечке безуспешно,
Руки белые ломает.
Тут народ кругом толпится,
Суетится бестолково.
«Где ты, где ты, Югыдморт мой,
Драгоценный мой сыночек?
Жив ли, милый, ты на свете?
Я умру же скоро, скоро,
Ведь погас мой светоч жизни.
Нет уж в люльке Югыдморта.
Драгоценного сыночка.
Ветерок крылатый, милый,
Ты верни мне Югыдморта.
Солнце красное — ребенка,
Ясный месяц — мне малютку
Возвратите, сердце жизни!
Енмар, Бог высокий, грозный,
Матери услышь молитвы!»
Райда плакала, молилась.
Яур, князь рыжебородый,
С ним же Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий —
Поспешили все на пармы,
Ищут все в лесах суровых,
И народ за ними тоже,
Ищут сына князя Югыд.
Баба ж Йома убегает
С гор в долины, а с ложбины
На холмы идет поспешно,
Кошка черная за нею,
На руках у Йомы мальчик.
Долго ль, коротко ль прошли тут
Птица Каленик нагнала
Йому-бабу, пригрозила
Клювом страшным ведьме Йоме.
Тури-Ягморт тут явился,
И взмолилась ведьма Йома
Пощадить ей жизнь, старушке.
Тут кладет она ребенка
Югыдморта, да на крылья
Птице Каленик сажает.
Птица Каленик и Ягморт
Тут тихонько и поспешно
С осторожностью уносят
Югыдморта в дом обратно,
И приводят в Джеджим-парму,
Отдают малютку Югыд
Матери, счастливой Райде.
Звери, птицы все узнали
О возврате сына князя,
Успокоившись душою,
Рассказали и героям:
«Югыдморт уж в Джеджим-парме!»
Яур, князь рыжебородый,
С ним же Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий,
Тут вернулись в дом обратно.
Увидали — мальчик в люльке,
Зарнигэтыр возле зыбки.
Богу Енмар поклонились
Тут герои и молились
Богу неба долго, долго.