Каллистрат Жаков - Биармия

Яур, князь рыжебородый,
С ним же Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий,
Пораздумались однажды:
Что бы доброе для пармы
И полезное народу
Совершить в стране холодной.
Сильный Ошпи Лыадорса
Мудрое промолвил слово:
«Я скую соху народу,
Пусть он пашет сталью чистой
И новины поднимает.
А теперь он ковыряет
Землю-матушку мотыгой,
С деревянною сохою
Пашет зря и неразумно.
И затем косу скую я
Для косьбы лугов медвяных —
Наш народ серпом владеет
Не железным — деревянным,
Костяным порою также».
Так сказавши, побежал он,
Сильный Ошпи Лыадорса,
К кузнице своей у леса.
И раздул огонь он в горне,
И меха привел в движенье,
Стал ковать он и трудиться.
И стучит он денно-нощно,
Тяжкий молот поднимая,
Опуская на железо,
Сталь горящую порою.
По лицу героя Ошпи
Пот катился ведь струями.
Сошники сковал волшебник,
Косы острые за ними,
Рукоятки он придумал,
Ошпи, к тем сохам железным
С лезвием из крепкой стали.
Сошники к сохе приставил
Дивный мастер Лыадорса.
Яур, князь рыжебородый,
Тут запряг быка в соху он,
И новины поднимать стал
Возле дома в Джеджим-парме.

Райда белая глядела
На работы мужа-князя,
Любовалася героем.
Яур, князь рыжебородый,
Распахавши поле в парме,
Золотистый взял ячмень он
И посеял поле густо
Ячменем желтозернистым.
А Вэрморт, игрок великий,
Взял он домбру утром рано,
Заиграл, запел волшебник:
«С юга дальнего скачи ты
В темный север, к нам, к крылечку,
Конь великий, пышногривый,
Жеребец красивой масти.
Ты скачи скорей на пармы.
Хорошо житье на пармах,
На лугах, травой покрытых,
Вкусною травой медвяной».
Так запел он заговоры —
Песни новые он начал.
День прошел, другой и третий —
Прискакал тут конь великий.
Вороной, с прекрасной гривой.
Из ноздрей да пламя пышет,
Искры сыплются стрелами
От копыт могуче-твердых.
Яур, князь рыжебородый,
Взял коня, взнуздал умело,
Жеребца запряг в соху он.
Яур-князь уж веселее
Стал пахать новины в пармах.
Конь прядет ушами бойко
И бежит бороздкой быстро.
Бык упрям был — конь послушен
Колокольчик серебристый
Радостно звенел на поле,
Колокольчик в пышной гриве
Жеребца привязан лентой
Алою рукой супруги
Яура, жены прекрасной.
И вспахавши все новины,
На луга пошел наш Яур.
Лезвие косы блистает,
Как ручей, в руках у князя.
Стал косить он сильно, спешно
Наклоняясь, выпрямляясь.
Надивилися народы —
Мужики, подростки, дети,
К кузнецу все побежали:
«Скуй косу нам поскорее,
Сошники нам дай ты к сроку,
Поднимать новины будем
И косить траву близ Эжвы»,
Яур, князь рыжебородый,
С ним же Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий —
Все сказали в один голос:
«Дело первое свершили,
Указали путь народу,
Жизни лучшей научили —
Как трудиться беспечально».
Сосны красные стояли
На холмах тех сизоликих,
Белым ягелем покрытых.
Тут промолвились все сосны:
«Дело доброе свершили
Яур, князь рыжебородый,
С ним же Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий:
Указали путь народу —
Как пахать новины в пармах,
Как косить траву близ Эжвы.
Раньше было ведь иначе.
Жгли деревья те народы
И на пепле между пнями
Сеяли ячмень без толку,
Не жалели лес дремучий
Мужики те безрассудно.
Нас сжигать уж будут меньше
Жители дремучей пармы».
Звери, птицы, те сказали:
«Правда вся, сестрицы сосны,
Будут меньше убивать нас
Быстрою стрелой из лука
Смельчаки те зверовые.
И начнут питаться злаком,
Ячменем тем золотистым».
Про себя ж медведь подумал:
«Больше трав, коров побольше,
Я найду теперь кусочек
Лакомый у князя пармы».
Заяц выскочил тут быстро,
Из-за кочек показался:
«Ячменем зеленым буду
Наполнять желудок сладко
Я отныне в Джеджим-парме,
Там полей, как видно, много
Будет вкруг холмов у князя».
Пораздумалась лиса тут:
«Больше пашень, кур побольше,
Не останусь я в убытке,
Не в кого и мне быть дурой».
Яур, князь рыжебородый,
Пораздумался он снова:
«Как же быть и что же делать —
Чтобы доброе для пармы
И полезное народу?
Вот мы были у Оксора
В Кардоре близ тундр великих,
Райду дивную нашли мы,
Привезли на лодке в пармы,
Все свершили многотрудно,
Не без горя и печали.
Расскажу об этом сыну,
Внукам также передам я.
Дальше как?.. Ведь позабудут
Отдаленные потомки
Горе, слезы и печали —
Все, что было, знать не будешь.
Но вот камни не стареют,
И утесы долговечны.
Начертать бы всё на скалах
И поведать дальним людям
Всё, что было до рожденья
Отдаленных тех потомков.
Проведу черту на камне —
Человека означает
Та черта, а круг на камне —
Солнца лик небесно-светлый.
Плоская черта — то матерь
Всех живущих, ширь земная.
Полукруг — то свод небесный,
Острый угол — лес дремучий,
Две черты совместно значат
Речку светлую вдоль леса.
Жизни быт изображу я
На скалах, травой обросших,
Лишаем и мхом болотным».
Думал так о благе жизни,
О скрижалях незабвенных
Подвигов былых героев.
Яур, князь рыжебородый,
Начертал он в песнопеньях
Все дела лесистой пармы,
Жизнь свою, печаль и радость —
На стенах седых утесов
И на лбу камней гранитных.

В куполообразных пармах
Сильный Ошпи Лыадорса
На дощечках красной меди
Впечатлел дела всей жизни.
И Вэрморт, игрок великий,
Он нарисовал искусно
Ленту длинную событий
На дощечках мягкой ольхи.
Мужики, подростки, дети
Тут пришли и научились
Подписи читать на камнях,
На дощечках медно-звонких
И на резьбах мягкой ольхи.
Грамота пошла святая
С тех веков, времен минувших
В темном севере далеком.
Яур, князь рыжебородый,
Тут придумал на дощечках
Дни считать и годы также
По зарубкам, отмечая
По краям дощечек мягких.
Сильный Ошпи Лыадорса
Жернова придумал вскоре,
Чтоб рукой молоть, вращая
Жернова, ячмень зернистый
Для народа в темных пармах.
Так творили те герои,
Жизнь устроили на парме,
Размышляя беспрерывно
О теченьях дел великих.
Догадалися все звери
И крылатые творенья —
Божьи птицы над землею,
Говорили меж собою:
«Хитрости придумал Яур,
Изобрел он для народа
Знаки дивные на парме.
Человек-то замышляет,
Ищет пользу для себя он;
Уж хитрее люди стали
И коварные стократно.
А зверей и птиц воздушных
Жизнь все та же, что и прежде,
И от хитростей злоумных
Не становится жизнь лучше
Ни зверей, ни птиц крылатых.
Люди вовсе не пекутся
Об их жизни горемычной.
Яур, князь рыжебородый,
С ним же Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий,
Пашни вспахивать уж стали
И питаться вкусным злаком.
Звероловы бьют, как прежде,
И зверей, и птиц небесных…
Нет пощады никому ведь
Из четвероногих тварей
И двукрылых тех творений».
Так сказали звери, птицы
О всех хитростях на парме.
И медведь тут рассердился,
Он разгневался нещадно,
Побежал он к тем коровам,
Что паслись на чистом поле
Возле речки, быстрой Эжвы.
И загрыз он тут Лозанку,
Ту любимицу царевны,
Синебелую коровку.
А лисица-кознодейка
Утащила кур из Джеджим,
Насладилась ими вдоволь.
Так же заяц пучеглазый,
Он поел все злаки в поле,
Тот ячмень зелено-сочный.
Рысь же с дерева схватила
И загрызла, не подумав,
Годовалого теленка.
Волк грозил по первопутку
На снегах в лесах дремучих
Растерзать коня из Джеджим.
Сизый ястреб, он на нал тут
На ягненка беспощадно,
А сорока-белобока
Все смеялась над супругой
Яура, владыки пармы.
Черный ворон предвещал тут
Гибель верную всем людям.
А вороны все бранились,
Не щадили никого ведь,
Все посаженное в грядках
Истребили скоро-спешно.
Белки прыгали по крышам,
Горностаи возле рощи,
Соболи повсюду лезли,
Крысы, мыши нагоняли
Думы черные на Райду.
И житье уж стало трудно
В Джеджим-парме, вовсе плохо.
Яур, князь рыжебородый,
С ним же Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий,
Пораздумались не в шутку:
Как же быть и что же делать.
Яур, князь рыжебородый,
Доброе тут молвил слово:
«Ты, Вэрморт, бери-ка домбру,
Спой-ко песни, чары-притчи,
Заговоры и заклятья».
И Вэрморт, игрок великий,
Тут запел он, заиграл он
Песни новые — заклятья:
«Вы послушайте-ко, звери
И крылатые творенья,
Птицы божьи в дальней выси.
Не сердитесь на людей вы,
Убивать вас будут люди,
Убивать, стрелять вас в пармах —
Но свои же земляки ведь,
Чужестранцев нет тут вовсе,
А родные человеки.
И убьют они по воле,
Воле высшей Бога неба.
Вот завет наш с вами, звери,
И все птицы в поднебесье.
Ты, медведь, старик из пармы,
Ты не трогай человека,
Обижать людей не смей ты,
Ежель сына иль супругу.
Самого ль убьют в берлоге,
Знай, свои убили люди
С разрешенья Бога неба,
Не чужие, не пришельцы —
Так установил Бог неба.
Волк матерый, серо-бурый,
Без зубов ты летом будешь,
А зимою воздержися,
Ни людей не смей ты трогать,
Ни коней тех быстроногих.
Колокольчика ты бойся.
И теперь уймитесь, звери,
Разойдитесь, успокойтесь,
И сокровищ человека
Трогать вы не смейте вовсе.
Бога вышнего вы бойтесь
И тихонько в темных пармах
Проживайте, и неслышно».
Так сказал свои заклятья
Тут волшебник Джеджим-пармы,
Заклинатель, приворожник
Тот Вэрморт, игрок великий.
Испугались птицы, звери,
Разбежались, разлетелись
И умолкли тут надолго
И не смели нарушать уж
Заговоры и заклятья
Колдуна Вэрморта в пармах.