Каллистрат Жаков - Биармия

Острова сомкнулись вместе —
Мать-земля образовалась
Над волнами океана,
Гладкая земля вначале.
И деревья вырастали
По лицу земли широкой.
Тут Оксоль посеял тоже,
Вынув изо рта кусочек,—
Горы мрачные возникли,
Придавили грудь земную,
Островки в том океане
Создалися от посевов.
Енмар-Бог тут догадался:
Крепости великой ради
Он провел хребет Уральский
Поперек земного круга.
Сотворил затем он вскоре
Всех животных, всех по чину
Расположил он в порядке,
Добрыми создал вначале.
Солнце он поставил в небо
Для тепла земной светлицы,
Освещения природы.
Ясный месяц — то для ночи.
Солнце, месяц указали
Временам границы-сроки.
Облака тут понеслися
Над землею многодарной,
Потекли дожди немочно,
Создав реки и болота.
Человека напоследок
Сотворил он, мудрый Енмар.
Не дремал Оксоль коварный,
Злобу сеял меж живыми,
Злые думы дал он людям.
Мир расстроился в ту пору;
Человек в борьбу вступил тут
Со зверями повсеместно.
Звери лютые на пармах
Все друг друга истребляли.
Оскорбился добрый Енмар
И ушел на крышу неба,
На железную ту крышу.
И оттуда загремел он,
Шар катал он там свинцовый
По всему по своду неба,
Стрелы молнии бросал он,
Енмар горний, вниз, на землю.
И Оксоль тут испугался,
Он спустился в глубь земную.
Зажили с тех пор отдельно
Оба брата, рассердившись.
И дворец великий создал
Там, на небе, древний Енмар.
Во дворце зажег лучины —
Звезды яркие — повсюду.
И быка он создал также —
Радугу на тучах темных.
Выпивал тот бык небесный
Весь излишек вод подземных
И ручьев, и рек прекрасных.
В день дождливый он спускался
С туч на землю, весь блистая
Красным, синим и зеленым,
Яркоцветными боками.
И для птиц небесных дал он,
Добрый Енмар, путь молочный
Меж звездами, по равнине
С севера на юг далекий,
Дабы птицы все те знали,
Как лететь на юг прекрасный
В дни осенние надолго
И обратно возвращаться
С моря южного на север
В дни весны приятноликой.
Сам открыл он книгу неба —
Золотую книгу сдревле,
И законы стал читать он,
Чтоб исполнить все по правде.
Птицу Рык поставил в горы,
На вершины гор Уральских,
Дабы ведала та птица
Все законы Бога неба,
Исполняла бы их в сроки,
Предреченные надолго
Между Богом и Оксолем.
Народились боги в пармах,
Всё по воле бога Енмар —
Боги вод, лесов дремучих,
И Воршуд, хранитель дома,
И богини повсеместно.
Жизнь пошла волной широкой
По лицу земли прекрасной.
Все же Енмар недоволен
Нашим миром, полным злобы.
Некогда он все изменит,
От грехов он мир очистит,
Сузит власть Оксоля-брата,
Приберет к рукам всех прочих
И богинь, богатых чарой.
Енмар терпит все до срока
И читает книгу неба,
Золотую книгу, молча.
Будет время, скажет слово,
Слово новое для жизни
Смертным людям и бессмертным,
Всем богам земным, небесным».

Так кудесник, тун-волшебник
Говорил о мирозданьи,
О минувшем, отдаленном,
О начале всех творений.
Пел он день, другой и третий.
Речь держал он по порядку.
Струнам домбры величавой
Весь внимал бесперерывно.
Югыдморт же слушал песню.
И узнал он о минувшем,
Стародавнем и предвечном,
О вещей происхожденьи.
Тут спросил он вновь Вэрморта:
«Как живут все боги наши —
Боги ближние на пармах
И в реках прозрачно-светлых,
На горах седовершинных?
Спой о том ты, Жрец-кудесник».
Сердцеведец, приворожник,
Прослезился тут Вэрморт наш,
Опечалился волшебник:
«Мало знают люди-дети
О великом и священном.
Дни проходят чередою.
Жизнь подобна сновиденью,
Есть она и нет ее уж,
Жизни светлой, беззаботной.
Дни печали наступают,
Труд и горе окружают
Черной стаей человека.
Смерть грозит нам ежедневно,
Скалит зубы меж деревьев.
Дай мне силы, Бог мой Енмар,
Удлини ты песнопевцу
Годы жизни без печали.
Пусть напиток пьет он сладкий,
Тот напиток песнопений.
Нет похмелья в том напитке,
Горечи там не бывало.
Струны домбры, вы дрожите,
Вы не бойтесь пальцев старых,
Крючковатых, неподвижных,
В горестях окоченелых.
Без сочувствий он живет ведь
Одиноко в темных пармах.
Любящих его здесь мало,
Друга верного нет в пармах,
Бескорыстья он не встретит.
Смерть закроет скоро очи
Песнопевца, без участья
Тело кинут близ утесов,
У дорожки безымянной —
Без улыбки, без прощанья».
Все же плакать неприлично
Туну-старику на пармах.
Ободрися, дух унылый,
Расскажи ты Югыдморту
О делах великих, дивных
Тех защитников могучих,
Кем страна родная — парма —
Держится доселе твердо.
А грядущее — во мраке.
«На святом хребте Урала,
На скалах тех сизоликих,
В облачно-вершинных пармах,
У ворот Сибири дальней,
Где могуче льются воды,
Там, где брызжут водопады,
Где ревут водовороты
И снега не тают летом,
Близ течений вод студеных,
На высотах безымянных —
Птица Рык там восседает,
Крыльями шумит порою,
Предрекая все несчастья.
Страшно кличет на все горы,
В исполненье Божьей правды.
Временем границы-сроки
Указует веще-громко.
В той стране, далекой Югре,
Есть вершина над горами.
Словно ястреб над лесами
Там парит в лазурной выси
Тол-поз-из, гора святая.
На вершине одинокой
Там гнездо из камня, в выси.
Ветер, бог Шуа великий,
В том гнезде живет издревле;
В каменном гнезде ветров он
Проживает беспечально.
Он же Войпель чуткоухий,
Вихорь буйный, бог суровый.
В день морозный, ясный, тихий
Бог Шуа все слышит чутко —
Каждый шорох в горной выси,
На камнях седых Уральских.
Ежель кто стучать там станет,
Песни петь — во гнев великий
Он придет, наш славный Войпель.
Бурю снежную поднимет
И погубит человека,
Зверя, птицу беспощадно.
Страшно, страшно в день несчастья,
В пургу зимнюю в Уралах,
Близ гнезда седых утесов,
Где так тяжко восседает
Бог великий, чуткий Войпель,
Между сосен, елей мрачных,
В глубине сугробов снежных,
В можжевельниках шуршащих,
Среди вереска в долинах,
Покровенных пеленою
Севера — снегов неталых,
Молчаливых и угрюмых.
Дети Войпеля на пармах
Обижают беззаботно.
Боги леса — дети Вихря,
Ветра буйного на Камне,
Все живут в избушках серых —
Боги леса, и с семьями.
И шушукаются вместе
В бурю, в непогоду в пармах,
Безрассудно все хохочут,
Хлопая в ладоши громко,
Вихрем вдаль несутся в зиму,
По лесам дремучим мчатся
С гиком, шумом всей толпою,
Валят там деревья в пляске
Бешеной, в сугробах пармы.
Прячутся в испуге звери,
Зарываясь в снег глубокий,
Падают стремглав в сугробы
Птицы в страхе несказанном
Лешие хохочут хором,
От избушки до избушки
Мчатся, машут все руками,
Ударяя в сосны, ели,
С треском все бегут к той Йоме,
К бабе Йоме в темных пармах —
Пива сладкого напиться.
Любят пиво чрезвычайно
Лешие, подобно людям.
В малицах зимою ходят
И в кафтан сине-зеленый
В пору летнюю одеты.
Боги леса проживают
Пресчастливо, помогают
Нам немало в дни напастей.
А в реке же быстротечной
И в озерах, в темных безднах
Проживают водяные —
В одиночку и с семьею.
Во дворцах они стеклянных
Дни проводят в дикой пляске.
Мы даем им жертвы много,
Чтоб людей не обижали,
Смертью тайной не грозили.
И коров хватают часто,
И быков на перевозах —
Тянут их на дно нещадно.
В дальнем Севере, над морем
Птица Каленик летает,
Блеском перьев озаряет
Лед холодный, темно-синий.
Сыплет искры над горами
Льдов прозрачных и сугробов.
Машет крыльями порою
На небесном дальнем своде.
Дивным светом озаряя
Все пустыни белой тундры,
Птица Каленик летает.
В наших пармах в день осенний
Вечерами собирает
Одиночных птиц на пармах
В стаи крепкие, в соборы —
Для полета в юг далекий.
Много, много, Югыдморт мой,
Всех богов в стране холодной
На краю земли великой.
В каждом камне бог живет ведь,
И в деревьях старо древних
Духи жизни обитают.
Охраняет долы в пармах
Счастья бог — Воршуд чудесный.
В берестянке вон сидит он,
Тихо, молча созерцает
Незаметно, несказанно.
Шева-бог живет повсюду.
Заклинаньем извлекают
Из деревьев, камня шеву—
Напустить потом на зверя,
На людей порой из мести
Шеву-бога, эту порчу,
Что так губит человека.
Орт-двойник, живет он в теле
Человека, в сновиденьях,
Бродит-ходит он повсюду;
Видит, слышит, помнит, знает
Грезы, думы, все виденья.
А со смертью человека
Орт-двойник не умирает,
Остается жить надолго.
Силу чар и заклинаний,
Тайны темные природы
Не могу поведать вскоре:
Юн еще ты, мой любимец,
Югыдморт мой, внук Оксора».