Александр Лавров - Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Теперь: отношение России к Германии . Германская культура рождает златокудрых, лазурнооких, златопанцирных героев, но отнюдь не рождает « Брунгильды », к которой Зигфрид стремится, побеждая Зверя (Фафнера), пробегая огневой пояс [1410]. Русская бледнозеленая сонная действительность от времени до времени озоряется вспышками вечных роз – зорь. Не способна ли явить Россия Царь-Девицу. Ведь Россия – Матушка (Mutterland), а Германия – Батюшка (Vaterland). В Германии золото + лазурь = белизна, в России зелень + розы = белизна. Не тут ли произойдет какое-то обретение сретения. Здесь что-то есть.

Простите, дорогой Эмилий Карлович: неожиданно все это набросал и сейчас же обокраду письмо для «Весов» (можно?), ибо неожиданно выскочившая схемка в уме все развивается, и было бы полезно ее выкрикнуть.

Но возвращаюсь к Вашему письму. Философ, о котором я Вам писал, – Фохт, поэт, четвертый после Пушкина – Брюсов. Бальмонт меня все менее и менее удовлетворяет разгильдяйством своего творчества: он не концентрирует ни мыслей, ни настроений: точно человек, экспромтом заговоривший недурно, но при этом обрызгавший Вас… слюной. « Слюнявые строчки » «Литургии Красоты» [1411]меня бесят. Наоборот Брюсов… Да: у меня с Брюсовым должна была быть эмпирическая , а не символическая дуэль, или, лучше сказать, тут символизм наших отношений хотел « окончательно воплотиться » (как черт в Ивана Карамазова) [1412]. Как-нибудь со временем расскажу, а то пришлось бы рассказывать горы, горы переживаний!!! Вообще слишком много переживаю : каждый миг слишком туго набит – рвется: не успеваю осмысливать переживаемого. На платформу моей души ежечасно приходят товарные поезда; миг за мигом – тюк за тюком, туго набитый, выносится на платформу. Едва отодрал с помощью молотка доску у одного ящика, чтоб посмотреть на содержание его, как тысячи новых тюков громоздят, громоздят. Кругом меня Монбланы неиспользованного товара. Душа моя – платформа – трещит под тяжестью, а десятки свистков, подходящих поездов, угрожают новыми тюками переживаний… Вот теперь хлопочем об открытии в Москве рел<���игиозно‐>философского общества [1413], чтобы это общество при случае могло стать органом новой партии (религиозно-общественной), а это было бы важно в виду собора [1414]. Помимо того: есть связь кружков московских с петербургскими. Объединяемся, организуемся. Кроме того: умножаются аргонавты и вырождается аргонавтизм (я уже отхожу от них, хотя обещал для их сборника «В поисках Света» [1415]статейку и рассказ, сборник выйдет после Пасхи) [1416]. Вообще популяризация идет вовсю: один из аргонавтов (правда, нищенский: Астров) будет возвещать принципы религиозной общественности со столбцов «Русских Ведомостей» (??!! ΄ξξΥΛ ! [1417]). Делаю вид, что все меня лично касается . « Вопросы Жизни » будут печатать рефераты, читанные в проектируемом нами Обществе, и стенографически записанные прения [1418].

Все, что Вы писали о Ницше , глубоко меня захватило: все это – выявление «милого образа», созданного воображением. Да, Ницше – святой! Пока нигде не пишу, кроме « Весов », да и то только в апрельском № выйдет моя статья « Апокалипсис в русской поэзии » [1419]. Дорогой Эмилий Карлович, всей душой рвусь к Вам, но главное… истратил сразу, глупо все деньги на книги: сижу без гроша в кармане. Вот основная причина.

Как хорошо, что Вы приостановили о Шмидт. Бедная! На днях даем вечер в пользу ее старушки матери в одной частной квартире, думаем собрать около ста рублей [1420]. Дорогой Эмилий Карлович, надеюсь получить от Вас еще, еще письма: ужасно они меня радуют. Христос с Вами.

Остаюсь горячо любящий Вас Б. Бугаев.

P. S. Посылаю стихи.

Только что дочитал (и дострадал) до конца Житие Фридриха Ницше [1423].

Среди последних десятков страниц попадаются совершенно невыносимые по величию и трогательности места.

Когда, наконец, и кем будет переведена на русский язык эта исключительная по своим достоинствам биография, этот труд, в котором сочеталась нежность и грация любящей женщины (и какой женщины: сестры Ницше, которую он считал своей самой близкой ученицей) с мужественною благородною правдивостью и «не мудрствуя лукаво» летописцев. – ??.. –