Елена Кисель - К судьбе лицом

«Прффффррр», – вздохнул Аластор.

Почему-то было обидно. Деметре, понимаешь, визиты. Причины для ненависти. А мне – торчи у ворот вместе с колесницей, потому что торжественная встреча. Владыка сестру привечает! Ну, где ее привечать-то, как не у врат златых?

То есть, приветить-то, конечно, и раньше можно…

От Белой Пристани донесся визг. Переливчатый, разноголосый. Цербер, замерший неподалеку, хрипло булькнул тремя глотками. Хвост-дракон пса торчал черным неподвижным олицетворением настороженности.

Хороших нимф себе Деметра в свиту набрала. Сколько орут, а всё не охрипнут.

В первый раз еще на самой поверхности возопили – думал, своды на голову рухнут. Убийца все-таки умеет производить впечатление. А уж в компании Кер…

Потом после спуска – там, вроде бы, им Гелло со своей родней под ноги сунулся. Возле Стикса – там стигийские гадюки сегодня… Потом еще сама Стикс с леденящей усмешкой обещала «Поприветствовать как следует», только вчера от нее гонец был… Всё?

«И-и-и-и-и, спаси нас, Великая Деметра!!»

Лисса раньше показалась. В компании самых безумных сынков Гипноса, надо полагать. Вот это уже зря, слишком предумышленно смотрится… какое мне вообще дело до того, как тут и что смотрится?

Все равно скоро навстречу выезжать.

Цербер сделал шаг вперед, нетерпеливо поводя влажными черными носами. Напряг мускулы, коротко рыкнул, махнул драконом – и вдруг не выдержал, рванул вперед спущенной с тетивы стрелой героя, бесшумно и мгновенно, как на охоте.

Я выругался и вспрыгнул на колесницу.

Почти успел.

Белая дорога вильнула прихотливой лентой в волосах пастушки. Открыла потаённое: замершую процессию с колесницей Деметры Плодоносной во главе. Воздушно-легкая, украшенная спелыми золотыми колосьями, увитая буйными цветами колесница стояла, скособочившись, на середине дороги. Крылатые змеи в упряжи силились вырваться, хлопали крыльями, испуганно шипя.

Свита – около сотни – сгрудилась позади колесницы и явственно тоже желала куда-нибудь упорхнуть. Какой-то юноша выбежал вперед, тыкал мечом в воздух – загораживал возлюбленную богиню.

Нимфы в задних рядах хором молились, глядя на черную, бесшумную, трехголовую тень, летящую навстречу. Прыжок за прыжком.

Только чуть медленнее моей колесницы.

Одного окрика хватило. Кора, стоявшая на колеснице с матерью, уже собиралась шагнуть навстречу псу, когда он услышал мой голос, затормозил со всех лап – и тут сообразил, что оставил пост.

Тифоново отродье униженно заворчало и оправдалось в глазах хозяйки тем, что обвыло чужаков всеми тремя пастями.

– Назад, – приказал я, осаживая лошадей. Цербер послушно отошел, кося налитыми кровью глазами. Шерсть дыбилась на загривке острым частоколом: полезет вражеская ладонь погладить – напорется.

– Приветствую тебя, сестра. Великая честь…

Мало того, что шелуха – так ещё позолоченная. Заметил это за собой в последние годы. Вроде бы – не умею, не знаю, не научился. А в нужный момент как пойду слова вязать: подземные только пасти разевают.

Умершие аэды вдохновляются по углам – есть, с чего воспевать мудрость Владыки.

Деметра, правда, не особенно вдохновилась. Ответное «почетно быть твоей гостьей, о Владыка Подземного Мира!» выпалила мне камнем из пращи в лоб. В глазах столько ненависти – хватило бы на новую реку подземного мира. На скулах горят пятна яростного румянца – надо полагать, следствие теплых встреч моих подданных. Никогда-то сестра притворяться как следует не умела…

Только вот что-то мельтешит соринкой в глазу. Что-то не так в Деметре: то ли гиматий чересчур вызывающе праздничен (разоделась в багрец и золото, как земля наверху), то ли колесница чересчур наполнена земными дарами, то ли пшеничные косы, уложенные в сложную прическу слишком старят лицо…

То ли глаза глядят с усталой обреченностью – словно после долгих метаний приняла решение.

А может, это просто я сестру слишком долго не видел. Со свадьбы своей не видел.

За разглядыванием Деметры я чуть не пропустил Персефону, пока она не покашляла: ничего, мол, не забыл, царь подземный?

Как Владыке положено приветствовать жену? Которую не видел восемь месяцев? Которую в последние годы просто подхватывал с колесницы, укутывал в плащ, а потом сразу: «Царь мой, я в этот раз пораньше, все равно там разбушевался Борей, и мне нечего делать. Ходят слухи – ему опять отказала какая-то смертная…»

– Радуйся, царица моя!

Словам положено было сдохнуть, но они все ползли и ползли – раненные твари. О троне, который ждет, о надлежащем месте рядом с мужем…

Персефона поглядела удивленно, шагнула с материнской колесницы и встала рядом со мной.

Стало полегче. Шелуха позолоченная обернулась привычной, чуть ядовитой.

– К чему церемонии между дважды родственниками? – получилось гадски подчеркнуть «дважды», и скулы сестры зажглись еще более яростно. – Я благодарен тебе, что ты решила сопроводить ко мне супругу. Времена нынче неспокойные.

– Времена неспокойные, – Деметра держала себя прямо. Смотрела чуть левее меня, на дочь. – Но мне уже давно хотелось посмотреть на вотчину дочери, – она подчеркнула последнее слово. – Правда ли, что моей девочке удалось принести весну даже в царство мрака и ужасов?

– Удостоверься сама, сестра. Пробудь у меня, сколько захочешь. Весь мой мир будет счастлив оказать тебе гостеприимство.

Свита Деметры разразилась стонами: вообразили, наверное… правильно, кстати, вообразили.

Казалось, сестра вот-вот упрет руки в бока – по старой привычке. Нет, сдержалась. Сквозь зубы заверила, что уже навидалась гостеприимства от моих подданных: по пути сюда.

– Ну, разве это гостеприимство?! Так, почтение выражают…

Когда две колесницы, а за ними сестрина свита неспешно двинулись ко дворцу (конечно, в сопровождении Цербера, пес неспешно трусил неподалеку от Орфнея и ревниво порыкивал на змей Деметры), я расслышал низкий смешок жены.

– Позёр, – раздался чуть слышный шепот. Можно подумать – Судьба теперь решила устроиться по правое плечо от меня и дарить советы уже оттуда. – Посылать Железнокрылого было обязательно?

А что, а что?! Я царь? Царь. Владыка? Геката, правда, говорит, что отвратительный, но какой уж есть. Кого царю посылать гостей встречать? Правильно, свою правую руку.

– Что – кто-то упомянул о Геракле или об Алкесте?

– Никому не захотелось, царь мой. Нимфам и маме хватило его лица.

Понимаю. Убийца, верный друг, подготовился основательно: постился, прилежно мотался по войнам, даже с Гипносом переговорил в угоду общего дела. Когда он уходил встречать Деметру – Керы дрожали на почтительном расстоянии. В лицо старались не заглядывать: неровен час, взгляд поперек горла схлопочешь.