Елена Кисель - К судьбе лицом

Я барабанил пальцами по двузубцу. Старался не слишком сильно приглядываться к золотому лотосу, которым играла Трехтелая. Приторный аромат медом лился в воздух, и хотелось пригубить, утонуть в золотом меде, вот только Геката не торопилась пробовать цветок на вкус.

Зато с ним прекрасно можно было разговаривать, с золотым, пахнущим сладкими сливками лотосом. Гораздо лучше, чем с хмурым царем, рассевшимся в кресле.

– Ты ведь не бедный юноша, взявший девушку из знатной семьи, а потому опасающийся гнева тещи. И ты не настолько нелюдим, чтобы не вынести сестру несколько дней. Если нужно, ты бы стерпел всех олимпийцев. Что же тебя тревожит, Владыка?

Меня тревожит Деметра, внезапно возжелавшая повидать мое царство. Это примерно как если бы Танат заявил о своем желании погостить на Олимпе.

– …может, она просто не хочет расставаться с дочерью?

Столетие расставалась, теперь вот не желает. Даже лотос взглянул на чаровницу укоризненно. Та важно покивала и предположила ещё:

– Или решила проверить, как ей здесь живётся. Или ей надоели слёзы Геры и сплетни Афродиты. Или она хочет посмотреть на великого героя Тесея, который пытался украсть ее дочь. Или она решила наконец наладить отношения с зятем…

Деметра. Со мной. Трехтелая, я не верю, что ты настолько плохо представляешь себе нрав сестры. Ведь говорила же ты с Персефоной. Гермес к тебе во дворец тоже залетает. Как он – делился эпитетами, которыми награждает меня сестрица?

По сравнению с чувствами Деметры неприязнь Геры ко мне – смех. Странно, что Плодоносная не стала участвовать в заговоре против Зевса: Гере достаточно было шепнуть на ушко сестре, что вслед за Зевсом в Тартар упекут меня – она получила бы фанатично преданную сообщницу.

Царица богов просто плохо разбирается в чужой ненависти.

– …а может быть, ненависть к тебе начала затухать, и она решила обновить её, а, Владыка? Издалека, не видя, ненавидеть сложно. И Персефона в последнее время наверняка прискучила матери своими заверениями в том, что у вас всё хорошо, что ты не так уж плох…

Лотос кивает с жаром: да, да! Геката теперь расхаживает по залу. Зал не тронный, но тоже большой, отделанный зеленым мрамором, который так удобно подметать длинными, дымчатыми одеждами.

Правое тело Прополос следит за лицом Владыки: не мелькнет ли слабость – тень улыбки?

– В последние годы она жаловалась, что они с матерью спорят из-за тебя. И еще – что в последние месяцы лета ей не хватает… своего царства.

Расцеловать бы тебя за такие вести, Трехтелая. По-посейдоновски сгрести в охапку и к потолку подкинуть. Только вот Владыка подземный не зря нарёкся Мрачным, а потому лови награду – расслабленные пальцы на двузубце, самую малость потеплевший взгляд.

Но Трёхтелая успешно делает вид, что не видит ни того, ни другого: у нее ведь с лотосом беседа.

– Деметра теряет власть над дочерью. И винит в этом тебя. Ей непременно нужно доказать себе и Персефоне, что ты – чудовище. Вот моя разгадка этого визита, Владыка.

И решительно смяла пальцами лотос – брызнул золотой сок, хрустнули лепестки. Золотое забвение растворилось в легкой дымке над ладонью чаровницы.

Я потер лоб, натруженный черно-золотым венцом. Верь в то, во что хочется верить, – однажды сказал я жене…

Я хочу верить, что ты говоришь правду, Трехтелая. Что Деметра просто желает ненавидеть меня еще сильнее. Что собирается вступить со мной в бой за дочь.

Потому что если не так…

– Я могу выделить мормолик из свиты. Крылатых стражей. Деметре Плодоносной наверняка потребуется сопровождение, когда ты захочешь показать ей Поля Мук.

Геката лучилась ярче собственных факелов колдовским, таинственным огнем, пламя сродни предвкушению, которое я так недавно видел в глазах Гермеса.

– Или, быть может, мне поговорить с моими подругами-нимфами? Они немного грустны… но если облачить их в светлые одежды – из них выйдет хорошее сопровождение для твоей сестры, если ты вдруг решишь показать ей свет Элизиума.

Глаз богини колдовства не видно: скрыты вуалями, тонут в призрачном тумане. Только голос струится терпкой сладостью: гуще и чище золотого лотоса.

Не терплю золота. И без твоих намёков понятно, Трехтелая, что Деметру придется встречать с почестями – как олимпийца, сестру и мать Персефоны.

– Встреча…

– Я только чаровница и подруга царицы. Я не советница тебе, о Великий! Ты можешь позвать Гипноса – и посоветоваться с ним. Или позвать Таната и спросить совета у него. В конце концов, цари устраивают пышные встречи даже своим врагам. Пируют с ними. Посылают им дары – прежде, чем вцепиться им в горло на поле битвы. Владыки тоже устраивают своим врагам пышные встречи: они пробивают им грудь алмазными клиньями, разят их молниями, швыряют в Тартар и наваливают на них острова. Но правда в том…

– Правда в том, что я плохой царь? – спросил я ровно.

В ответ получил три улыбки – загадочных полумесяца. Трехтелая улыбалась бесстрашно. Знала, что после вестей о Персефоне ей не грозит удар двузубцем.

– Нет. Ты хороший царь. Лучший из царей, которые были в подземном мире.

Впору опять бледнеть и привставать с трона, но я-то здесь не первый год: я знаю, что Прополос вечно не договаривает. Вот и сейчас – шепот на грани слышимости, звуки по капле просачиваются сквозь вуали.

– Правда в том, что ты отвратительный Владыка.

* * *

Что такое встреча с почестями?

Олимпийские – те могли бы рассказать. У них там постоянно кто-нибудь гостит, у олимпийских. И каждого гостя ухитряются поразить пышностью, богатством, жизнелюбием, радушием…

Гермес говорит – у Зевса даже какой-то божок есть специальный. Распоряжается встречами гостей. Подбирает хитоны для харит, обустраивает покои, занимается поставкой красивых мальчиков и девочек для развлечений – ну, словом, никто пока ещё не разочаровывался.

Последняя моя попытка быть гостеприимным обернулась двумя героями, намертво приросшими к каменному трону. А в распорядителях у меня до сих пор ходил Эвклей, потому что до этого встречать нужно было разве что подземных. И только когда жена в мире. Так ведь её подруги давно уже не устраивают официальных визитов, а заходят по-простому.

Геката как всегда права: из меня Владыка – как из Гефеста шлюха.

Подземные полагали так же. Новость разлетелась по миру быстрее сыновей Эола, а там началось…

«Гостья? К нам?!»

«Ай-яй, Деметра же! Если бы Арес… Афина… вот Дионис, он же почти свой. Помнишь, наплясались еще тогда…»

«Да кто ж им, олимпийским, в голову вкладывал, без приглашения-то!!»

«Так встретить же надо! Встретить – так встретить!»

«О-о, не посрамим Владыку! Покажем гостеприимство подземное!»