Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

— Чего стоишь? Давай, помогай.

Вместе они отволокли срочников и спецназовца к дверям трансформаторной. Павел одним точным ударом сбил замок. Через минуту во дворе было пусто.

— Сколько там еще? — деловито осведомился легионер.

— Трое в масках и один солдат с автоматом.

— Нормально, справлюсь. Ты давай, иди куда шел. — Коля кивнул. Из двора был другой выход. Только через забор перелезть. Он еще чувствовал слабость. Ноги дрожали. За шиворот тек холодный пот.

— Как же так? — прошептал Герасимов. — Я… мы думали будущее — светлое, а тут переворот, расстрелы. Что же будет? Что впереди? — он схватил легионера за руку и ощутил, как напряглись под кожей стальные мышцы.

— Война будет, — спокойно сказал Павел. — Думаешь, мы просто так с места через стены прыгаем и кулаками замки сшибаем? Защитные поля, бластеры — зачем они мирным людям?

— Я не знаю, для защиты, — промямлил Герасимов.

— Для защиты, — усмехнулся легионер. — Знаешь, что такое кондиционирование на самом деле? Блокада от агрессии. Чтоб мы друг друга не поубивали… За будущее, Колян, бороться надо. Все, наговорились, даст Митра, свидимся еще.

Герасимов побежал к забору. Потом не выдержал, оглянулся. Павел быстро взбирался вверх по стене. Как Гераскин удерживается на вертикальной поверхности, было не ясно. За спиной резидента болтались АКМы срочников. Вот он ухватился за край подоконника и снова скрылся в Колиной квартире.

У метро «Кропоткинская» было все как обычно. Ходили люди. Двигался транспорт. Коля перешел через дорогу к бассейну «Москва» и сел в троллейбус номер один. Герасимов ехал по родному городу, комкая в пальцах бумажный талончик. В ушах звучали слова Павла Гераскина «война будет» и еще «за будущее бороться надо». За окном тянулся знакомый пейзаж, но люди вели себя необычно. Собирались большими группами, что-то громко обсуждали. Мимо с воем пронеслись несколько милицейских машин и «Скорая». Коля невольно сжался на сиденье.

Юлька, взволнованная и очень симпатичная, хоть и немного бледная после дежурства, обняла, поцеловала в щеку. Некоторое время они спорили, но Коля был непреклонен, и Грибкова сдалась.

Через час Герасимов вышел из клиники, ощупывая в кармане куртки холодный флакончик со снотворным. Он ничего не сказал Юле про утренние приключения, но та по-бабьи что-то почуяла и долго просила его не рисковать.

Герасимов остановился у входа в клинику. Вроде бы дело сделано и до вечера заняться нечем. Домой идти он боялся. Вдруг камуфляжники устроили там засаду? Если сесть на метро, можно за полчаса добраться до училища. Там сегодня пересдача актерского мастерства. И тут Коля вдруг понял, что нужно делать. Мысль была очень простая и окончательная, словно последняя пятнашка встала на место. Герасимов даже подумал, что сказал это вслух. Оглянулся — люди спешили по своим делам, никто не обращал на него внимания. Коля принял решение и пошел к метро. На душе было звонко и легко.

— Ты смотри, кто тут у нас! Неужто в Африке все слоны передохли? — восхищенно завопил Ваня Кожин. В группе он выполнял обязанности паяца, а на сцене, напротив, трагические роли.

— Я ненадолго, — Коля кивнул удивленным студентам и пошел в гримерку. Быстро собрал все, что нужно, положил в пакет и двинулся обратно.

— Эй! Ты куда? Струсил? — продолжал развлекаться Кожин и опешил, услышав от безответного двоечника: «Слонов спасать, дурак!»

Рядом с училищем был укромный дворик. Коля расположился на скамейке под липами и приступил к репетиции. Раз за разом входил в образ, пытаясь вспомнить мельчайшие детали характера, мимику, жесты. Снова и снова, пока в глазах не потемнело.

В ИЭФ он пришел чуть раньше обычного, поужинал в столовой, хоть есть и не хотелось. Заглянул к Садовскому, тот был на месте. Ученый рассеянно улыбнулся, не глядя, протянул однокласснику руку. Коля пошел в комнату охраны, переоделся и сказал дневному сменщику, что заступит раньше. Тот был только рад такому повороту, и через десять минут его уже и след простыл.

В шесть начался массовый исход сотрудников. Коля внимательно отслеживал каждого по списку. К началу восьмого, как и предполагалось, здание опустело. Было без двадцати восемь, когда Герасимов запер входную дверь и поднялся к Садовскому в кабинет. Ученый замер перед компьютером, вперив напряженный взгляд в монитор. Время от времени он что-то стремительно набивал на клавиатуре.

— Все разбежались, — Коля вошел, неуверенно остановился у двери. Пузырек в кармане теперь не холодил, а жег ладонь.

— А-а, тезка! — Садовский снова протянул руку, видно позабыл, что уже здоровались. — Заходи, не стесняйся. Я, как видишь, опять припозднился. Хотя, если честно, это время для работы самое лучшее. Тихо, спокойно, никакой суеты. Ты только не подумай, что я тебя прогоняю. А знаешь, давай-ка чайковского бахнем, чтобы впустую не сидеть. «Сам предлагает», — Коля моментально вспотел.

— Я налью, — Герасимов взял кружку Садовского и пластиковый стаканчик для себя. Сходил в коридор, вскипятил воду, положил пакетики заварки. Теперь снотворное. Отмерять не нужно, Юлька сказала, здесь ровно. Руки немного дрожали, но, кажется, ни одной капли не пролил. Коля понес чай в кабинет. С кружки Садовского показывал язык взъерошенный Эйнштейн.

Ученый принял подношение, подул на воду и с удовольствием отпил чай. Сработало!

— Говоришь, все разошлись? Это потому что работают без цели. Нет, у них, конечно, есть план и график. Но разве это настоящая цель? Разве стоит ради нее из кожи лезть?

Коля покачал головой, напряженно высматривая у собеседника признаки сонливости. Неужели препарат не подействовал?

— Вот именно. Не стоит, — как ни в чем не бывало продолжал Садовский. — Для большинства сотрудников ИЭФ мотивацией стала зарплата и удовольствия, которые они смогут на нее приобрести. То есть пределом мечтаний для таких потребителей является возможность получать блага, не обменивая их на труд. Но это ущербная философия, недостойная мыслящего существа. Взгляни на богачей-капиталистов. Они никак не могут насытиться. Большие дома, длинные яхты, личная футбольная команда, собственный автоклуб. Но обогащение не приносит насыщения. Я уже не говорю о том, что большая часть потребителей так и не доживет до вожделенной финансовой свободы. Нет, Коля, это не наш путь. Только плодотворный труд ради достойной цели может принести человеку истинное удовольствие! — Садовский допил поостывший чай, победно глянул на устрашенного лекцией Герасимова и вдруг отключился. Без всякого перехода, просто осел на стуле, уронив голову на грудь.

Коля оставил ученого похрапывать в кабинете, а сам вышел на улицу. В сумраке блистал канареечными огнями популярный кабак «Нью-Васюки». Все остальное — улица, дома и деревья — тонуло в густой тени. Кто-то негромко окликнул его. Коля напрягся, но это был Фима с неотлучным гигантом Жорой. Тот тащил на плече картонную коробку.