Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

Вот только не все является тем, чем выглядит. И Гриша старался почаще заглядывать к соседу вовсе не из чувства долга. И даже не потому, что у Станислава Аркадьевича прекрасная библиотека.

Дело в том, что скромный механик был изобретателем. Самым настоящим гениальным изобретателем, как Леонардо да Винчи. А по мнению кое-кого из знакомых, даже еще гениальнее. Некоторые даже сравнивали его с доброй памяти профессором Минцем, что когда-то проживал в Великом Гусляре по адресу: улица Пушкина, шестнадцать, о чем свидетельствовала солидная металлическая табличка, прибитая к стене дома. Правда, этими «некоторыми» была учительница литературы и русского языка Алевтина Георгиевна, которая когда-то, еще совсем молоденькой девушкой бывала в гостях у знаменитого ученого.

Грише очень хотелось, чтобы о соседе узнал весь мир. Или хотя бы Нобелевский комитет. И он переживал не меньше самого изобретателя, когда его очередное изделие оказывалось невостребованным.

А если совсем честно, то Грише просто нравилось бывать у Станислава Аркадьевича дома. И это совсем не удивительно. У Станислава Аркадьевича все любят бывать…

Для Гриши и сейчас еще оставалось загадкой, как это происходит: вот только что ты был в пыльном и темном подъезде стандартной окраинной хрущобы, и вдруг, всего через один шаг, оказываешься в уютном, почти морском, флотском мире. Входишь в запах книг, пыли, морской соли и пирогов, окунаешься в медовый свет лампочки в прихожей. Навстречу с инспекцией спешит Ярд, черный с проседью кот Станислава Аркадьевича. Дежурно трется мордой о штаны, проверяет, свой ли. Если свой — посторонится и пропустит. Если чужой…

Впрочем, даже если инспекция окажется неудачной, в квартиру он вас впустит. Выпустит ли обратно — это совершенно другой вопрос. Говорят, были прецеденты.

Большие круглые часы на стене тикают без остановки и ремонта столько, сколько Гриша помнит себя. Под ними стол, за которым Станислав Аркадьевич работает — ремонтирует бытовую технику, собирает свои чудесные, не всегда понятного назначения приборы.

Стеллаж с книгами. Книг у судового механика раз в десять больше, чем у Гриши. А он, между прочим, дипломированный филолог и журналист.

На книжных полках не только беллетристика. Справочной литературы по естественным наукам даже больше. А есть ведь еще книги по истории и философии.

В детстве Гришу больше всего манила полка с Жюлем Верном и Майн Ридом…

Узкая кушетка в углу появилась не так давно. Раньше там стоял продавленный диван, прикрытый пледом с тигрятами. Плед жив и сейчас. Да, тигрята полиняли и кое-где вытерлись, но лежат на старом месте, обживают новую мебель. Под них так уютно забраться с книгой о морских приключениях…

Тумбочка. На ней ночник. Старинный, зеленый, с железным колпаком. В тумбочке коробочка с канифолью, паяльник, еще какие-то приборы, прочно ассоциирующиеся у гуманитария с кабинетом физики и практической лабораторной по оному предмету.

Еще у Станислава Аркадьевича есть платяной шкаф, буфет и картина на стене. Картина тоже обыкновенная, как из школьного учебника. Шишкин или Левитан — Гриша хронически не запоминал фамилии художников, даже если картина ему нравилась.

В буфете помимо посуды хранились некоторые изделия Станислава Аркадьевича. Те, которым пока не удалось найти применения.

Но самым главным, конечно, была машинка. Не так: Машинка.

Как-то раз Гриша спросил у изобретателя: «Зачем?» Зачем вы все это придумываете, создаете? Журналист, он ждал дежурного ответа. Мол, чтобы людям стало удобней жить. Чтобы помочь справиться с главными проблемами человечества, такими как разрушение экологии. Экология тогда его заботила особенно, он и интервью затеял потому, что Станислав Аркадьевич изобрел молекулярный очиститель для автомобилей. Эта штука размером со спичечный коробок вставлялась в выхлопную трубу, и все — никакой грязи в воздух не вылетает. И хозяину не накладно, и природе хорошо. Несколько опытных образцов уже пару лет прекрасно работают в автомобилях соседей. Но ни одна серьезная фирма изобретением не заинтересовалась. Потому что «это антинаучно, а следовательно, это махинация».

Станислав Аркадьевич смутился. Долго думал, потом все же ответил: «Я делаю что-то, потому что мне это интересно. Это мой ребус, Штука, Которая Работает… у вас, Гриша, тоже, наверное, есть что-то подобное; кто-то стихи пишет, кто-то играет на скрипке, а я — вот…»

Самой главной «Штукой, Которая Работает» и была Машинка. Она стояла в углу, неотличимая от швейной машинки «Зингер» с ножным приводом. На той машинке эпоху назад строчила простыни и наволочки бабушка Станислава Аркадьевича.

Машинка сломалась в шестидесятые, тогда ее никто не смог починить. В таком неработающем виде она и досталась внуку.

Что немаловажно, дело было зимой. Зимой теплоход «Заря» стоял в затоне на речке Грязнухе, ожидая навигации. В тот год Станислав Аркадьевич не нашел сезонной работы на берегу — время было кризисное, переломное. Именно тогда он и обратил внимание на старенький «Зингер». Машинку следовало почистить, отремонтировать и продать.

Вот только ремонт затянулся, постепенно переродившись в модернизацию. И как это часто бывает с изобретателями, в результате получилось совсем не то, что планировалось. Машинка не разучилась сшивать между собой кусочки ткани. Но обрела новую способность, про которую Гришка, захлебываясь от восторга, рассказывал приятелям:

— Она у него миры сшивает, как простые тряпки. На раз. Ровными стежками!

— Это как?

— Как-как… не знаю как. Побежали, посмотрим!

Машину крутили редко. Во-первых, сквозь пробитую иголкой ткань миров в по-морскому чистую квартиру Станислава Аркадьевича залетал чужеродный ветер и наводил свой порядок. А во-вторых, иногда пришивался мир, полностью скрытый водой. И тогда с ведрами и тряпками и хозяин, и гости убирали с паркета лужи, а с мебели — конденсат.

Но сегодня, Гриша чувствовал это, сразу после чая и разговоров об инертности и консервативности современных провинциальных ученых придет время и для нее.

Не успели нарезать хлеб, как в дверь позвонили. Пришла первая гостья — девочка Таня из соседнего подъезда. Гриша девочку хорошо знал, она тоже любила здесь бывать. Хотя Станислав Аркадьевич не запрещал брать книжки домой, девочка предпочитала читать здесь, под уютное тиканье часов.

Таня принесла печенья и карамели. Пока рассаживались, заглянула соседка Алевтина Георгиевна, учительница на пенсии. Посмотрела, какая компания подобралась, да и осталась.

Гости быстро уловили, что настроение у хозяина нерадостное, и как могли, пытались его поднять. Станислав Аркадьевич улыбался на шутки, но оставался задумчивым.