Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

Гриша не утерпел:

— Интересно, что им не понравилось? Ведь вы же… вы показали камень?

— Это была глупая затея. Что они могли мне сказать? Сказали, что живой воды не бывает.

— Так вот же… — журналист недоуменно постучал по чашке.

— Шарлатанство, — проворчал Станислав Аркадьевич, подражая кому-то из профессоров-биологов.

— Но…

— Объект является обычной водой. Аш два о. Так показали анализы. А приборы врать не могут.

— А камень? — Гриша даже приподнялся от возмущения. — Он же настоящий… таких трудов стоило его добыть!

— И не говори.

Камень был, как нетрудно догадаться, из параллельной реальности. Еще летом крутили машинку, и Татьяна первая углядела, что возле темных скал — где-то в районе буфета — что-то блестит. Она, конечно, возомнила, что это настоящие алмазы, и захотела добыть один. «Просто посмотреть».

Станислав Аркадьевич решил, что такое возможно: ведь каким-то образом ветер и брызги оттуда проникают сюда? Да и сам он в своих изобретениях частенько пользовался анизотропностью пространственных переходов. Например, выхлопы автомобилей резво и жизнерадостно улетали в один из метановых миров, а вечные батарейки работали исключительно на принципах второго закона термодинамики, черпая энергию из какой-то случайно пришитой планеты-гиганта.

И вот, после пары десятков неудачных опытов, несколько блестящих камней было перенесено в наш мир. Разумеется, со всеми предосторожностями. Станислав Аркадьевич их даже подержал несколько минут в крутом растворе марганцовки.

После недельного карантина один камень достался Тане. Другой облюбовал Ярд: откатил в сторону и начал деятельно вылизывать, словно собственного котенка. До сих пор отнять игрушку у зверя так никому и не удалось.

Другими камнями занялся сам хозяин. Его любопытство подогревало то, что ни в одном каталоге ничего, даже близкого по описанию, не значилось. Даже в Интернете.

И все-таки чудесные свойства камней из другого мира так и остались бы нераскрытыми, если б не случайность.

Случайность — это такая хитрая штука, которая происходит тогда, когда она нужней всего.

Вот почему Станислав Аркадьевич, не большой любитель рыбы, вдруг взял да и купил в магазине живого карпа? Купил, принес домой, но по дороге «кулинарное» настроение улетучилось, и он выпустил рыбину поплавать в ванне. Через какое-то время бедняга-карп скончался, перевернулся кверху брюхом и перестал шевелить жабрами.

Выловить бы, да и положить в холодильник. Но Станислав Аркадьевич забегался и забыл.

А уж когда шаловливые ручонки младшего внука Алевтины Георгиевны высыпали в ванну взятые без спросу инопланетные камушки — того никто кроме него не знает. Мальчик решил, что хозяин устроил у себя такой аквариум. Ну, правильно, какой аквариум без камушков?

Карп ожил. Да и сама вода утратила запах хлорки и легкий оттенок ржавчины, стала голубоватой и искристой.

С тех пор один из камней обосновался в кувшине с питьевой водой, а остальные разбрелись по соседям.

Однако мысль о том, что «живые камни» могли бы принести куда больше пользы в больницах, и что чистить ими воду для питья куда менее рационально, чем даже забивать гвозди микроскопом, не давала Станиславу Аркадьевичу покоя.

Живая вода умела оживлять. Но — только это.

Человек дотошный и принципиальный, Станислав Аркадьевич сначала провел испытания дома, погружая в нее последовательно — свой порезанный палец (результат нулевой — еще бы, палец-то вполне живой и так), замороженную курицу (голова у нее не отросла, и вообще никаких положительных изменений), курицу, охлажденную и с головой (даже не нагрелась), и еще одну только что уснувшую рыбу. С рыбой все снова получилось.

Выводов напрашивалось два. Первый — самый простой, но нежелательный. Вода действует только на рыб. Второй — это что важно не только от чего наступила смерть, но и когда она наступила.

После опытов с курицей у Станислава Аркадьевича даже от сердца отлегло. А то ведь, спасибо кинематографу, нетрудно представить, что будет, если такой водой полить городское кладбище.

Или вдруг кому-нибудь захочется оживить вождя мирового пролетариата?

И вот приезжает такой деятель в Мавзолей. В руках у него трехлитровая банка, а на устах — коварная улыбка…

Брр…

Станислав Аркадьевич чуть улыбнулся, вспоминая.

Сентябрь радовал последними теплыми днями. Желтых листьев в кронах было еще мало, до завершения навигации оставалось несколько недель. Механик с теплохода «Заря» неспешно шагал домой по улице Пушкина, мимо бывшего клуба речников, в котором сейчас кафе и парикмахерская, через дворы, в которых царят футбол и дочки-матери. Мимо спортплощадки с велосипедистами и скейтбордистами. Мимо пивного киоска и магазина «Гастроном» на улице Речной. В гастрономе он прикупил для Ярда мороженой рыбы и был горд, что не забыл этого сделать: наглый котяра презирал «Китикэт».

У подъезда его встретили донельзя расстроенные ребята — Таня и еще один мальчик, незнакомый. Таня издалека замахала рукой и побежала навстречу.

— Станислав Аркадич! Помогите!

— Что случилось?

У незнакомого первоклассника щеки были покрыты частыми дорожками слез.

— Кешка… у… у-умер… — пробормотал он тихо.

— Кто?

Изобретатель заоглядывался. Кешкой мог быть кто угодно. Начиная от щенка, заканчивая человеком.

— Кешка — это попугай, — объяснила Татьяна. — Он, наверное, склевал что-то не то…

— Он из клетки вчера… — подтвердил мальчик. — Я ловил… а он… он на улицу хотел…

— Когда это случилось?

— Что? — мальчик нахмурился.

— Когда попугай умер?

— Не з-знаю…

Таня перехватила инициативу:

— Да только что. Болел все утро. Ветеринар приезжал, сказал — сдохнет. Он вот только что… сидел-сидел… и упал. Честно.

На только что сдохшего попугая Кешку живая вода подействовала. Правда, окунать его пришлось трижды: склеванная по дурости мышиная отрава продолжала действовать и на оживший организм. И все же птичка выжила, первоклассник остался доволен, а у Станислава Аркадьевича появилась проблема морального выбора, которая вылилась в поездку в Вологду, в университет, на кафедру биологии, и закономерно окончилась публичным осмеянием «открытия».

— А что, друзья, не покрутить ли нам машинку? — задумчиво спросил Станислав Аркадьевич. Вопрос это риторический. Конечно, всем хотелось «покрутить».

— А куда сегодня? — уточнила Таня, догрызая печеньку. Получилось невнятно, но все поняли.

«Зингер» сшивает миры не просто так. Почему-то важно, кто именно крутит ручку.

Да-да, с электроприводом машинка отказалась работать вовсе, и теперь вечная батарейка питала лишь немногие детали прибора (автор изобретения ворчал: ох уж эта электроника!.. Костыли технологии!).