Феи Динь Динь - Патронус Алекс

Наконец, золотые тарелки опустели, и Дамблдор опять встал с кресла. Зал в ожидании замер. Для начала он представил широкой общественности Бартемиуса Крауча и Людо Бэгмена. Судя по аплодисментам, второго и так неплохо знали. Как оказалось, они не просто организаторы турнира, но и наравне с директорами будут судить состязания.

При слове «состязания» зал навострил уши, что от Дамблдора не ускользнуло.

— Филч, — улыбнулся он, — ларец сюда, пожалуйста.

Филч, который до этой минуты прятался где-то в дальнем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустированный жемчугом. Зал, зашумев, всколыхнулся. Каждый спешил высказать соседям предположение о содержимом ларца.

Филч осторожно поставил ларец перед Дамблдором, и тот продолжил объявления; во многом он повторил сказанное в день распределения, единственное — сегодня Дамблдор не пугал учеников жертвами:

— …состязания основаны исключительно на школьной программе. — Сказал он. — Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолевать опасность… Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик — Кубок огня.

Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась. Он сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ничего примечательного, не будь он до краёв наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на неё кубок, чтобы все хорошо его видели.

— Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал он. — Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие учавствовать в конкурсе, примите к сведенью — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в кубок, вы заключите с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи.

Фреда с Джорджем система контроля не впечатлила. Меня, кстати, тоже, только на мой взгляд, они выбрали неверный путь. Зачем пытаться обмануть чары признанного сильнейшего мага, если можно просто попросить кого-нибудь совершеннолетнего бросить чужое имя. И не надо говорить, что никто не согласится, всё дело в способности убеждать. А у близнецов эта способность на уровне. Гермиона тоже о чём-то таком подумала, иначе с чего бы убеждать близнецов не делать глупости — мы ещё очень мало знаем — сказала она.

— Говори только за себя, — обозлился Джордж. — Гарри, ты ведь хочешь принять участие в конкурсе?

— Нет, — честно ответил я, — мне, что жить скучно или заняться нечем?

Шокированные близнецы обратили своё внимание на брата, но Рон их не слушал, он был занят выискиванием в толпе Крама.

— Дамблдор не сказал, где будут жить гости из Дурмстранга?

Ответ, однако, мы получили от Каркарова. Проходя мимо слизеринского стола, услышали, как он собирает своих питомцев назад на корабль. При этом откровенно нянькаясь с Крамом. Я понимаю, простыл человек, но спрашивать у взрослого парня, хорошо ли он поел, это перебор. На меня дурсмстрангский директор, вообще, как-то странно среагировал. Если бы профессор Грюм не подтолкнул, так бы и стоял в проходе испуганной статуей, создавая пробки.

По субботам ученики спускались завтракать позже. Но в этот выходной не только мы встали пораньше. И если мы это сделали, чтобы успеть приготовить зелье, то остальные просто глазели на кубок. Он стоял в центре холла на табуретке, на которую обычно клали Волшебную шляпу. Мне даже стало интересно — это что, какая-то особенная табуретка? Хотя все мои мысли уже были в Тайной комнате или даже сразу в Годриковой Лощине. Поэтому торопливо позавтракав, я утащил друзей варить зелье. Мы действовали привычно отработанными до автоматизма движениями: резали, тёрли и давили ингредиенты, мешали зелье точно по секундам, замедляя и ускоряя интенсивность вращения ложкой. Засекали время для перерыва заклинанием. Во время перекуса было особенно заметно, что нервничаю не только я. Но спасибо им, мои друзья ни разу не усомнились вслух в успешности плана.

Разлив по флягам зелье и в самый последний раз сравнив получившееся золотое панно со схемой на листочке, я его уменьшил, и мы побежали в Большой зал ужинать. И даже успели что-то съесть перед тем, как золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумевший и гудевший вдруг смолк — Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессора Каркаров и мадам Максим замерли в напряжённом ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то одному, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безучастный, почти скучающий.

— Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. Чёрт, совсем забыл… лучше б мы сразу к Сириусу убежали. Подумаешь, никто бы нас не потерял, да о нас бы и не вспомнили. А теперь жди, когда кубок вот-вот примет решение.

— Думаю, ему требуется ещё минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и последовать в комнату, примыкающую к залу, — Дамблдор указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Господи, пусть этот кубок уже родит.

— Осталась одна секунда, — сказал Ли Джордан.

Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер.

Дамблдор протянул руку, подхватил пергамент, освещённый огнём, опять синевато-белым, и громким отчётливым голосом прочитал:

— «Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам».