Феи Динь Динь - Патронус Алекс

Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков.

— Так и должно быть! — в самое ухо мне кричал Рон.

Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

— Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание!

Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил ещё одним куском пергамента.

— «Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур»! — возвестил Дамблдор.

Что же они так копаются. У меня дела, между прочим, и нервы не железные.

Девушка, так похожая на вейлу, легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Хаффлпаффа. Её соотечественницы, сидящие за столом Рэйвенкло, ей почти не аплодировали, а две девочки так даже разрыдались. Зато шармбатонцы мужского пола хлопали за четверых каждый. Флёр Делакур удалилась в соседнюю комнату, зал опять утих.

Осталось узнать чемпиона Хогвартса и можно сбегать!

Всё опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал:

— «Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори».

— Ну почему он?! Почему? — возопил Рон.

Кроме меня его, однако, никто не услышал: взорвался криками стол Хаффлпаффа. Все до единого хаффлпаффцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя, идущего к профессорскому столу, Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал, блин он же сейчас ещё речь говорить будет. И он, довольно улыбаясь, начал свою речь, стоило ученикам притихнуть.

Но речь директора неожиданно прервал Кубок огня. Огонь вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило ещё один пергамент.

Дамблдор, не раздумывая, протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и воззрился на меня. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец, он откашлялся и прочитал:

— «Гарри Поттер».

Эх, и что мы попёрлись на этот ужин. Я осмотрел замерший в шоке зал и за доли мгновенья навсегда запоминал реакцию каждого. Дамблдор и Грюм знают, что сие безобразие не моих рук дело, а вот остальные преподаватели либо допускают подобную мысль, либо не сомневаются, что я бросил своё имя в кубок. Гриффиндорцы в восторге, за двумя исключениями, мы круче всех и Гриффиндор рулит. Рэйвенкло, Слизерин и Хаффлпафф возмущены, особенно Хаффлпафф — как же, у них хотят украсть славу. Среди гневных взглядов жёлто-знамённого факультета я вдруг поймал обеспокоенный и даже испуганный взгляд Светы Бэкингем. Меня будто накрыло непонятным, но приятным теплом. Не время — я с сожалением стряхнул с себя неожиданный дар.

— Гермиона, Рон мне нужна ваша помощь, — почти прошептал я, обращаясь к двум исключениям с родного факультета. В звенящей тишине мой шёпот услышал весь стол.

Рон отвернулся, сделав вид что сильно занят.

— Хорошо, Невилл, примешь у меня непреложный обет, Гермиона свидетель.

Когда мы вышли к Кубку тишина сменилась гулом.

— СОНОРУС, — поспешил я, пока кричать ещё есть смысл, пока не решил высказаться кто-то из взрослых. Невилл неловко взял мои руки в свои, Гермиона приготовила палочку и зашептала, подсказывая растерянному однокурснику. Невилл как эхо повторял за ней.

— Клянёшься ли ты, Гарри, что не бросал своё имя в Кубок?

— Клянусь, — сказал я. Из палочки Гермионы вырвалась красная лента и обвилась вокруг наших с Невиллом рук.

— Клянёшься ли ты, Гарри, что никого из совершеннолетних волшебников не просил положить своё имя в кубок? — зашептала Гермиона, подсказывая Невиллу. Бедняга, думавший, что уже всё, на автомате повторил за девочкой. Было хорошо видно, что не только он не предположил такой вариант. Профессора растерянно переглядывались. У учеников, тех, которым не было семнадцати, невероятно огромными буквами ясно читалось на мордах лица «так просто»?!

— Клянусь, — сказал я, и вторая лента обвила наши с Невиллом ладони.

Всё ещё надеясь, что оно как-нибудь само рассосётся, я повернулся в сторону Гриффиндорского стола. Но Дамблдор меня развернул.

— Тебе в ту дверь, Гарри, — без улыбки произнёс директор.

Ну зачем, зачем мы попёрлись на этот ужин — в который раз думал я, идя вдоль преподавательского стола. Открывая дверь, я услышал вопль пришедших в себя близнецов:

— Почему ты нам не рассказала?!

Войдя в небольшую комнату, где находились чемпионы, я постарался запастись терпением, всё проходит и это пройдёт.

— Гарри прости, я не подумал, прости, — Рон выглядел несчастным, нас слишком много связывало. Пусть сначала Уизли хотел дружить с Мальчиком Который Выжил, а я просто спрятаться за его спиной от диких поклонников, но потом был тролль, поход за философским камнем, шахматы МакГонагалл. Почти полугодовая травля, когда меня считали наследником Слизерина, и поход к акромантулам в Запретный лес. Было, было слишком много, поэтому я разозлился на Рона, как никогда бы не разозлился на кого-то постороннего. И поэтому простил его после первых же слов. Но моё прощение не отменяло серьёзного разговора.

— Славы захотелось, хочешь поменяться со мной местами? — почти спокойно спросил я. — Представь взмах волшебной палочки и всё… ты — Мальчик Который Выжил. Один. Никого нет, ни матери, ни отца, — я говорил вкрадчиво, следя, чтоб он прочувствовал каждое слово, — ни Билла, ни Чарли, нет Перси и близнецов, нет Джинни. Зато есть слава. Много славы, её хватает чтобы собрать кучу неприятностей, но недостаточно чтоб помочь единственному родному человеку.

После каждого моего слова Рон всё больше бледнел, пока его кожа не приобрела синеватый оттенок. Я глубоко вздохнул и сбавил обороты. Нервы. Сначала непонятно о чём больше получаса ругались преподаватели. Потом совершенно дурацкие наезды Делакур. Её высокую духовную организацию, видите ли, оскорбляет необходимость соревноваться с младшекурсником. Добил меня Седрик, когда нас уже отпустили, он где-то даже доброжелательно поинтересовался, как мне удалось бросить своё имя в Кубок. Ну конечно, Седрик же мой непреложный обет не слышал. Зато я после его вопроса ясно увидел, как легко могла повториться травля второго курса.

— Ладно, проехали, надеюсь, в следующий раз ты будешь сначала думать, а потом обвинять, — чуть успокоившись, сказал я Рону.

Друг, всё-таки друг усиленно закивал бледной мордахой и, стремясь забыть с концами неприятный момент, воспользовался безотказным способом, напомнил о Плане.

— Пошли уже, там, наверное, Сах с Римусом гадают куда мы запропастились.