Алексей Добряков - Уличные песни

Часто слышим в бессонные ночи
Моря зов и русалочий смех.

Бьёт о причал набегающий вал,
Тучи к востоку сгоняет.
Рвется из рук непослушный штурвал,
Пену на мостик швыряет.

Что ты решил, неразумный рыбак,
В хмурое утро такое?
Что не уснёшь на рассвете никак,
Или надумал плохое?

Вспомни вчерашний багровый закат,
Стой, пока жив, человече!
Слышишь, как чайки тревожно кричат?
Крик их — как гири на плечи.

Бросит он сети, не глядя, в баркас,
Даже воды не захватит.
Море подхватит баркас и тотчас
Влагой солной окатит.

Там, за кормой, на рассвете пустом
Встанет маяк неуснувший.
Там, за грядой, неприветливый дом,
Берег, давно обманувший.

В море уйдет на рассвете рыбак,
Боль за наколкою спрячет.
Только чудак и отшельник — маяк
Друга в тумане оплачет.

Ветер на крыльях принес
То, что давно отзвучало.
Видно, от стука колес
В памяти прошлое встало.
Вижу я наш батальон,
Слышу приказ — по вагонам!
Родина слала на фронт
Верных сынов легионы.

Так начиналась война
В том грозовом, сорок первом,
И напрягала страна
Все свои силы и нервы.
Сколько потом их прошло —
Лица, шинели, вагоны…
Вечным быльем поросло —
Серых солдат эшелоны.

Что твой растерянный взгляд
Ищет в толпе на перроне?
Может, твой бравый солдат
Рядом, в соседнем вагоне…
Кончились водка и чай,
Время расстаться влюбленным.
Стон над перроном —
«Прощай!» — Снова идут эшелоны.

К сыну старушка прильнет.
Спину обхватит руками.
«Время! — им скажет комвзвод, —
Поезд уже под парами».
Завтра в проигранный бой
Бросят нас прямо спросонок,
И полетит над страной
Медленный снег похоронок.

Времени ветер унес
То, что когда-то звучало.
Только от стука колес
В памяти прошлое встало…
Новый встает батальон.
Новый приказ — по вагонам!
Снова и снова на фронт
Мчатся, спешат эшелоны.

Он тяжело прыг-скок,
Костыль, нога — стук, топ,
Тревожным взглядом столики обводит,
И заросли виски,
И возле глаз мешки,
Кадык, как поршень, вхолостую ходит.

Вот подошел впритык,
Еш быстрей кадык.
Он кривит рот, трёт лоб, со свистом дышит.
И знаю, что сейчас
Уже в который раз
Одну и ту же формулу услышу
«Оставь 10 грамм, братишка,
Я после тебя допью».

Он пил бы не спеша,
Но запеклась душа,
И ходуном пошла грудная клетка.
И потому спешил,
И потому пролил,
К тому ж рука тряслась, как в шквале ветка.

И снова стук и топ,
И снова прыг и скок,
Тяжелый труд дает плоды не сразу.
Сквозь гам пивной и смрад,
Сквозь папиросный чад
Уж от стола в углу я слышу фразу:
«Оставь 10 грамм, братишка,
Я после тебя допью».

Он смят войны волной,
Едва лишь начал бой,
И обойден в награде шлюхой-славой…
И тут как ни крути —
Сошёл на полпути,
Когда фашист нажал под Балаклавой.

В подарок от врага
Горит-печёт нога,
Отнять последнюю хирург желает.
Боль сукой по пятам,
И просит он не сам —
Болезнь-палач под пыткой вынуждает:
«Оставь 10 грамм, братишка,
Я после тебя допью».

Иди сюда, герой,
Иди, садись со мной.
Ты заслужил покой души и тела.
А кто не так поймет,
Тому по хую в рот,
Чтоб не совали рыло в это дело.

И снова стук и топ,
И снова прыг и скок,
А на груди Звезда цветёт и рдеет.
Он выпьет, инвалид,
Он скажет, что болит,
И станет мир большой чуть-чуть светлее.
«Допей 10 грамм, братишка,
А я сейчас на двоих закажу!»

Под солнцем Юга много, много лет
Стоит в глуши наш странный санаторий.
На всем лежит горячий солнца след,
Им сожжены и горести, и горе.

С утра леченье, бескорыстный труд,
С обеда — то же, после — отдых, речи.
К тому ж разлуки не увидишь тут,
А только встречи, радостные встречи.

Но, может быть, невзгода принесет
Немного туч и вдруг погасит зори,
Но, может быть, разлука забредёт-придёт
В наш вечно солнечный счастливый санаторий.

Под вечер вынес поп глухой гармонь,
Он хоровод веселый собирает.
И не беда, что слишком часто он
Культяпки пальцев невпопад бросает.

Вот старый дед, певун, плясун и мот,
Ногой здоровой ринулся вприсядку.
Эй, расступись, наш маленький народ,
Незрячие, кончайте ваши прятки!

Потом отбой, слетает птицей сон.
Повис над нами серп луны всегдашний.
То сладкий вздох, то вдруг любовный стон.
И ни к чему ты нам, наш день вчерашний.

А утро вновь восторги принесет
И радость встреч, и ни крупицы горя,
Но, может быть, за облачко зайдет
Светило вечное, когда подует с моря.

Но, может быть, невзгода принесет
Немного туч и вдруг погасит зори,
Но, может быть, разлука забредет-придет
В наш вечно солнечный счастливый санаторий.

Трясется площадка, и стены дрожат.
Обида, скопившись, хлестнет через край.
И вот уже часто колеса стучат —
Прощай, дорогая, прощай.

Я жгу сигареты, одну за другой.
Давно, словно сахар, растаял вокзал…
Мчит скорый меня не к другой дорогой —
Я просто сейчас убежал.

Все тише плацкартный, сном зыбким объят.
Совсем уже рядом утерянный рай.
И только колеса стучат и стучат —
Прощай, дорогая, прощай.

Другой тебе даст и комфорт и уют,
Ему по заказу детей нарожай.
А мне пусть колеса с надрывом споют —
Прощай, дорогая, прощай.

Мой сын не родился — он смог бы понять,
А ты не поймешь, так хотя бы узнай —
Я просто хотел от себя убежать…
Прости мне, прости мне, прощай!

Соловки вы, Соловки,
Синие озера,
Голубые родники —
Прихоть фантазера.

Соловки вы, Соловки,
Нагрузили рюкзаки
И пошли беспечно топать
По лесам, каменьям, топям.

Соловки вы, Соловки.
Потянулись грибники
И пошли, пошли, пошли —
Под ольхой скелет нашли.

Что же так темно вокруг,
Тучи ли нависли?
Иль нерадостные вдруг
Навалились мысли?

Разошлись материки,
Но сошлись дороги.
Соловки вы, Соловки, —
Скиты да остроги.