Array Коллектив авторов - Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века

– Я в мясе не нуждаюсь. Что я, не ел его никогда? Моя семья не бедствует, так что отдам я тебе твое мясо, ты только сперва собаку мою вылечи.

Цао от этого заявления весь как-то сник, казалось, что он вот-вот упадет.

– Чаншэн, мы же свои люди, соседи, можно сказать. Ну, прости меня на этот раз.

Чэнь Чаншэн окинул его хмурым взглядом.

– Ну, так крали мы твое вяленое мясо? – спросил он.

– Нет-нет-нет, – поспешил ответить Цао Дашу, быстро кивая, словно подбиравший зерна петух, – это у меня что-то с головой. Простите меня, пожалуйста.

Чэнь Чаншэн, не обращая внимания на его мольбы, заявил:

– Тебе так просто не отделаться, кто тебя просил хороших людей чернить?

В этот момент к ним, хихикая, подошли Рябой Ван и Ли Собачьи Яйца.

– Готовы? – обратился к ним Чэнь Чаншэн.

– Готовы, – кивнул Рябой Ван.

Не понимая смысла их слов, Цао Дашу тут же смекнул, что они касались его. Рябой Ван и Ли Собачьи Яйца, словно двое полицейских, взяли и с двух сторон заломили Цао руки за спину так, что его голова оказалась внизу, а зад, точно у страуса, подскочил кверху. Струхнув не на шутку, Цао Дашу запричитал:

– Что, что это вы задумали?

– Да ничего, я просто собираюсь отточить свою технику. – С этими словами Чэнь Чаншэн вытянул два пальца, похожие на заостренное копье, после чего по самое основание воткнул их прямо в задний проход Цао-старшего.

Пронзительно вскрикнув, Цао Дашу вырвался из рук обидчиков и, прикрывая зад, ринулся вон, словно ополоумевшая дикая лошадь. Он бежал, захлебываясь слезами, внутри у него все горело, казалось, что в него вставили огромный жгучий перец. Всю дорогу, пока он спасался бегством, позади слышался заливистый смех Чэнь Чаншэна, Рябого Вана и Ли Собачьи Яйца.

Цао-старший бежал так, что ветер свистел у него в ушах. Полы его расстегнутой одежды развевались, словно крылья у птицы. Молниеносно преодолев большое расстояние, Цао прибежал в полицейский участок Емачуна. Вихрем влетев в участок, он увидел всего лишь тощего, словно хворостина, полицейского. Цао узнал в нем Хуна Большую Пушку. Хун широко раскрыл рот, удивленно взирая на неожиданно появившегося в комнате посетителя.

– Полицейский Хун, – начал Цао-старший, – я пришел с жалобой. Меня обокрали, избили, и я хочу возбудить дело. Вы меня слышите, полицейский Хун? Я пришел с жалобой.

Хун Большая Пушка пришел в себя и спросил:

– Говори, что случилось. Рассказывай все обстоятельно, не спеша, а то выходит сплошной сумбур и ничего не понятно. Переведи дух и выкладывай по порядку.

Цао Дашу, словно лягушка, раскрыл рот и пару раз жадно глотнул воздух, после чего подробно изложил суть дела. Хун Большая Пушка проявил живой интерес к случившемуся. Особенно его поразил способ расправы с Цао Дашу, который применил Чэнь Чаншэн и его шайка. После детального допроса он хлопнул себя по ляжкам, удивляясь их изощренности:

– Кто же это такое выдумал? Ну, мать его, они дают!

– Полицейский Хун, схвати этих воров. Это же выродки, задержи их всех, помоги мне как следует воздать им по заслугам. А я тебя потом в харчевню свожу – и напою и деликатесами угощу. Я ведь знаю, что ты любитель выпить, а еще больший любитель поесть свиные уши…

Хун Большая Пушка нахмурился:

– «Революция – это не званый обед» [67]. Если они нарушили закон, то никуда меня зазывать не нужно, мы их и так задержим.

– Так давайте же поторопимся!

– Задержать мы их задержим, но только не сию минуту. Прямо сейчас мы этого сделать не сможем.

– Почему это не сможем? – заволновался Цао. – Эти трое такое натворили. Если их сейчас не изловить, то неизвестно, каких бед от них еще ждать.

– В эти дни в нашем уезде впервые проходит международная птичья ярмарка, поэтому всех полицейских направили туда, здесь на дежурстве оставили только меня. А я лишним временем не располагаю, поэтому вернемся к твоему делу через несколько дней.

– Да все будет нормально, – снова оживился Цао Дашу, – пока ловим этих ублюдков, никакой вор, даже белены объевшись, не придет грабить участок.

– Да я не боюсь, что они придут сюда грабить, – строго сказал Хун Большая Пушка. – Я опасаюсь другого: вот уйду я вместе с тобой на задержание, подумав, что ничего страшного не случится, и как раз в эту минуту произойдет что-нибудь судьбоносное. Как тогда быть? Неужели из-за двух кусков твоего вяленого мяса мы будем рисковать безопасностью всех наших жителей?

– Полицейский Хун, – взмолился Цао, – ну задержите их все-таки сейчас, ведь полицейский участок совсем рядом, доставить их сюда – дело недолгое. За это время никто в нашей деревне не помрет, а вот мясо может и пропасть. Если мы промедлим, то эти сукины дети его сожрут.

Хун Большая Пушка привел в порядок свою шевелюру и ответил:

– Если съедят, то за это с них потом взыщется. Возвращайся уже домой, я тебе так быстрее помогу.

– И когда именно мне ждать помощи?

– А я откуда знаю?

– Тогда я никуда не сойду с этого места. Буду ждать здесь до тех пор, пока не решите мое дело. – С этими словами Цао Дашу развалился в мягком кресле.

Хун Большая Пушка изменился в лице и закричал:

– А ну проваливай отсюда! Да поживее! Это полицейский участок, ты тут не хулигань!

Этот резкий крик напугал Цао Дашу, он поднялся с места и злобно сказал:

– Тогда я буду ждать у порога. Там ведь я закон не нарушу?

На следующий день Цао-старший не пошел работать в поле, а спозаранку направился к полицейскому участку, чтобы ждать там Хуна Большую Пушку. Время ожидания тянулось томительно долго, Цао уже устал от безделья. Он нашел метлу и стал приводить в порядок территорию у входа в участок, заодно натаскал воды и полил вокруг все цветы и кустарники. Все это он проделал отнюдь не для того, чтобы порадовать Хуна Большую Пушку.

– У меня на самом деле нет времени, – сказал подошедший Хун. – То, что ты решил здесь обосноваться и ждать до победного, – это не вариант. Так что лучше уходи, давай.

– Нет уж, никуда я не уйду. Не уйду, пока не получу своего мяса.

– Так два дня прошло, мясо, наверное, давно уже съели. А раз так, то толку в твоем ожидании – ноль.

– Ты же говорил, что в таком случае они должны возместить мои убытки. Пусть сначала заплатят, а потом я уйду.

Хун Большая Пушка рассердился, смачно сплюнул и пошел к себе внутрь.

– Хочешь ждать – жди, посмотрим, насколько тебя хватит, – проговорил он.

– Время у меня как раз имеется, – бросил Цао вдогонку, – подождать я смогу, буду ждать, пока ты не приведешь этих подлецов.

На третий день Цао-старший снова пришел к порогу участка наводить чистоту. Уже заканчивая подметать, он вдруг почувствовал, что его клонит в сон, поэтому уселся во дворе и как-то незаметно для себя задремал.