Юргис Кунчинас - Via Baltica (сборник)

Ну опрокинули мы по стакану, занюхали рукавом, стали курить, тут я встрял со своей бедой: знаешь, Болеслав, я не писатель, но и мне тоже несладко: моя-то хочет меня засадить! Ни угла, ни работы… Коротко все изложил, ни помощи не ждал, ни сочувствия, просто выдался случай поговорить по душам. А вдруг услышит, что еще кому-то хреново, вникнет и сочинит шедевр? Он и вник, тут же насупился, что-то забормотал под нос: погоди, погоди, дай вспомнить… Опрокинул еще стаканчик, а потом как уставится мне в глаза:

– Ты же, черт, изучал зоологию? Найду для тебя работу.

Как Бог свят, мы ведь вместе когда-то посещали военную кафедру, чтоб ей провалиться со всеми ее «бэтээрами»! Только Болеслав готовился на филолога и пописывал в студенческую многотиражку. Как сейчас помню, о ветеране войны, о подстреленном зайце и о какой-то девочке с улицы Ландышей. Он тогда был весельчак и душа компании, не то, что сейчас! Я воспрянул после таких этих его слов, но не слишком – видно, уже смирился с конвейером. Спьяну чего не ляпнешь? А ляпал он вот что:

– Из города тебе точно надо исчезнуть. Работа будет не близко, зато ты свободен, как горный орел.

Эх, не будь он писатель, да я бы… Меня аж перекосило от злости.

– Короче! – сказал я ему. – Не распаляйся, Болек, не стоит!

Он хотел было взбелениться за «Болека», ему, понимаешь, нравилось, когда его величали полностью – «Болеслав»!

– Не хочешь верить – не надо!

– Ша! Успокойся. Что за работа? Пан Болеслав, я весь внимание!

Он еще поворчал, побубнил про людскую неблагодарность, но потом отошел:

– Есть в Дзукии такая деревня Базары, когда-то была она целиком татарская – жил там смелый, воинственный, работящий народ…

Опять лекция! Я нарочно стал ерзать: пойми, татары мне по фигу!

– Слушай! Через эту деревню пролегает Via Baltica, вот что важно! Ты еще помнишь, что значит Via Baltica?

К стыду своему, я забыл. Может, раньше оно не так называлось? Я, конечно, догадывался, но точно не знал. Только когда Болеслав стал терпеливо мне объяснять, что это международная миграционная трасса перелетных птиц, я кое-что начал припоминать. Тот выпил еще и совсем размяк:

– Вот и выходит: грачам, журавлям, аистам и другим пернатым не нужны никакие визы и характеристики. А такого, как ты, кто же выпустит, даже в Болгарию? Да никто! А цапля и чибис: фьють – и летят! Ни тебе Хельсинкского соглашения, ни борцов за народное дело…

Он все нудил, так и не приступая к рассказу о новой работе, которая избавит меня от конвейера и телогрейки…

– Теперь внимание, Божья тварь! Там есть место, но нет работника, понял? Комнатенку получишь и восемьдесят семь рубликов в месяц. А работы почти никакой, только надо будет записывать в особый журнал, сколько птиц и каких пролетело мимо твоей халупы. Ты птиц различаешь?

– Ну, ворону знаю, сороку…

– Ты это брось! Вот-вот начнется миграция, там до зарезу нужен работник. Никто не хочет ехать в эти Базары, а у тебя такие дела…Ну, еще по одной, и будь здрав! Долго не думай! Завтра ко мне заскочи, только щетину сбрей. Пойдем к товарищу Асину, я представлю тебя – и дуй к татарам в Базары, ха, ха!

Видали каков! Даже зарифмовал!

По утрам я завариваю большую чашку ячменного кофе (20 % цикория), съедаю яйцо (прямо из-под несушки) и, если нет дождя, пробираюсь во двор к поленнице. Здесь меня не видит никто, а я вижу всех! Вот к югу помчались теплолюбивые птахи, а с юга, по заученному маршруту Via Baltica, стаями прилетают грачи, курлычут серые журавли, скрипят гуси. Подают голос и мелкие болотные жители – всякие там петушки и курочки. Я всех отмечаю в журнале. Конечно, никто и не требует, чтобы я регистрировал всех небесных странников до единого – я же не паспортный стол. Всех разве углядишь! Порой налетает такая туча, что неба не видно! Можно только гадать, сколько их там приблизительно, особенно если заявятся редкие виды. И главное – почти девяносто рэ в месяц! Правда, высчитывают алименты. Но еда в Базарах недорогая и сытная. И выпивать получается реже. Вот, к примеру, вчера: пришел участковый проверить, как я живу, может, злоупотребляю и отлыниваю от работы? Такой ничего себе участковый, из ветеранов, борец с лесными, мобилизацию по деревням проводил. Был даже завотделом, теперь за такими, как я, приглядывает. Ну, приехал, порылся в моих журналах (для вида), долго рассматривал всю это птичью латынь, а потом уже без церемоний:

– Выпить чего-нибудь есть?

Выпили мы, разговорились, даже общих знакомых нашли. Только он мне чем дальше, тем меньше нравился: слышь, говорит, ты птиц-то считай, только лучше вылови какого-нибудь подлеца, их здесь пруд пруди! Выпей с таким, разузнай, а уж я тебя не забуду! Тоже мне, птица. Я ему: извините, не на такого напали! Он в крик. Обошлось без драки, но все-таки… Стало ясно: при случае он меня защищать не будет, даже наоборот! А с другой стороны – чего мне бояться? Ну бывает, с получки принесу, там, пива или вина; иной раз домохозяин мой, Чапас, стопку нальет ради праздника, но ведь в Базарах не было ни пивбаров, ни забегаловок. А нету соблазна – и охоты особой нет. Еще Чапас научил меня плести корзины, а потом и метлы вязать. И банные веники. Неказистые у меня получались изделия, что правда, то правда. Но учитель сказал, что все впереди, главное – терпение и тренировка.

Летом в Базарах не жизнь, а одно удовольствие. Зелено, чисто, рыбы полно – хоть руками хватай. Даже раки стали опять попадаться. Я по работе следил за выводками уток, луня и чомги, а в дальнем лесу было гнездо черного аиста – я его охранял и вносил в журнал наблюдений. Этот журнал получался все лучше. Словом, я оклемался, расслабился и написал «госпоже», чтобы сюда привезла Антукаса. Она мне ответила: мол, твои копейки идут на оплату детского садика, а что касается сына, так шиш тебе с маслом, дубина ты стоеросовая, а ей «предстоит круиз» (слово в слово!) в Финляндию, а Антукаса же увозят знакомые в Крым. Жаль, конечно, но что поделаешь.

А на меня положила глаз соломенная вдова Вероника – взбалмошная, грудастая и выпить не дура. И никакая Финляндия ей не нужна. У нас с ней был уговор: вернется из заключения ее Зигмас, и мы друг друга не знаем! Зигмасу я сам написал в его заведение «П/Я», чтобы потом не было никаких претензий. Плевать, что они в разводе! Зигмас ножи мастерил, за ножик и сел. Как-то, лето было в разгаре, примчалась Вероника с бутылкой и сообщением: зарезали в этой тюрьме ее Зигмаса! Еще ей сказали: когда закончится срок, она сможет приехать и его перезахоронить, если захочет. У вдовушки слезы текут по щекам, а глаза улыбаются. Вернее, один глазик скорбит, а другой – мне подмаргивает. Распили мы с ней бутылку, и я ее выгнал. Потом она захаживала ко мне, пока не свалила в город с концами.