Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

– Обещайте не ловить меня на слове, если я ошибусь.

– Разумеется. Даже Эркюль Пуаро ошибается, хотя и очень редко.

Кимптон подошел к окну и выглянул наружу.

– Думаю, что наша преступница с дубинкой – это Софи Бурлет, – сказал он. – Только так можно объяснить ее горячее желание свалить вину на Клаудию. Наверное, она считала, что сможет обмануть медицинского эксперта. Предположила, что, увидев мозги и кровь на полу, любой врач сочтет причину смерти очевидной и не будет проводить вскрытие. Но тут она ошиблась – непростительная наивность с ее стороны. Как сиделка, обладающая минимумом медицинских знаний, она не должна была оставлять неповрежденной нижнюю часть лица Скотчера. Стрихниновая гримаса – довольно известный феномен.

– А зачем ей вводить кого-то в заблуждение касательно причин смерти? – спросил я.

– Потому… – начал Кимптон, вздохнув так, словно я задал идиотский вопрос, ответ на который был ясен как божий день, – что всякий в этом доме знает – Софи отвечает за все лекарства Скотчера и вообще за все, что он принимает внутрь. Кому, как не ей, было бы легче легкого отправить его на тот свет, добавив в один из его пузырьков чего-нибудь эдакого? А значит, умри он и возникни у кого-то подозрение в том, что его отравили, в убийстве тут же обвинили бы ее. Только у Софи была такая возможность, и не одна.

– То есть, по-вашему, Софи Бурлет сделала две вещи, чтобы отвести от себя подозрение, – сказал Пуаро. – Сначала она разбила Скотчеру голову дубинкой, чтобы скрыть следы истинной причины смерти, которые сразу выдали бы ее как наиболее вероятную убийцу. А затем приняла дополнительную меру предосторожности, свалив все на мадемуазель Клаудию.

– Именно так, – сказал Кимптон.

– Но Софи утверждает, что не только видела, но и слышала кое-что, – возразил ему Пуаро.

– Что она могла слышать?

– Oui . Разговор между мадемуазель Клаудией и мистером Скотчером, который состоялся непосредственно перед тем, как она нанесла ему удар.

У Кимптона вырвался тяжкий вздох.

– Явная ложь, учитывая, что Скотчер был уже мертв. Продолжайте же, Пуаро.

– Софи клянется, что слышала, как мистер Скотчер молил пощадить его, а мадемуазель Клаудия отвечала: «Это тебе за Айрис».

– Айрис? – Кимптон стремительно обернулся. – Айрис Гиллоу?

То же самое имя назвала мне и Клаудия Плейфорд. Кто же это?

– Я не знаю, о какой Айрис шла речь, и Софи Бурлет тоже не знает, – ответил Пуаро.

– Что еще она слышала? – спросил Кимптон.

– Точно она не помнит. Что-то вроде «это тебе за Айрис». И еще: «Но Айрис не хватило сил. Она позволила тебе жить, а ты убил ее». Или что-то вроде. Вам это о чем-то говорит, доктор Кимптон? Кто это – Айрис Гиллоу?

Кимптон опустился в кресло и уронил голову на руки.

– Я все вам расскажу, только, пожалуйста… дайте мне возможность собраться с мыслями, – прошептал он. – Айрис. Сколько лет прошло… Но это невозможно! – Впервые Рэндл показался мне взволнованным и неуверенным. – Клаудия была со мной наверху. Кого бы ни слышала внизу Софи Бурлет, это не могла быть она. Значит, там был еще кто-то.

Пуаро разгладил усы большим и указательным пальцами правой ладони.

– То есть вы не считаете, что Софи лгала, когда говорила, что слышала это? Но если она способна отравить одного человека и тут же свалить вину на другого, то почему бы ей не солгать в такой мелочи?

– В словах, которые она слышала, есть крупица правды, – мрачно сказал Кимптон. Но тут же, словно встряхнувшись, уже совсем другим тоном добавил: – Хотя это еще ничего не значит. Лучшая ложь всегда похожа на правду.

Я давно ждал удачного момента, чтобы задать вопрос, который не давал мне покоя. И вот, кажется, дождался.

– Доктор Кимптон, если ваши подозрения в отношении Софи Бурлет верны, то зачем ей было оставлять нетронутой нижнюю часть лица Скотчера?

– Скорее всего, она намеревалась стереть с него стрихниновую ухмылку, но что-то ей помешало, – сказал Кимптон. – Быть может, она услышала шаги и поняла, что у нее меньше времени для постановки мизансцены, чем она надеялась?

– Возможно, – согласился Пуаро. – Однако главная беда в том, что на данном этапе расследования нельзя отбросить никакую возможность. Доктор Кимптон, если вы считаете, что Софи Бурлет могла убить Джозефа Скотчера, то, прошу вас, скажите, какой у нее был мотив?

– Мотив? – Кимптон фыркнул, точно обсуждение столь низменного предмета, как мотив, было недостойно его внимания.

– Да, мотив. Скотчер сделал ей предложение в тот самый вечер. Зачем же ей было убивать человека, которого она любила и который и так скоро должен был умереть от болезни?

– Я не знаю, и мне плевать, – отвечал Кимптон. – Сначала заставьте ее признаться, а там она сама расскажет вам, зачем ей это понадобилось. Мотив! Вы по-прежнему пребываете в ложном заблуждении, Пуаро, будто поступки человеческих существ поддаются рациональному истолкованию.

– Да, месье.

– А между тем никакой рациональности нет. Логики в поступках не существует. Я – живое тому подтверждение: я пытаюсь уличить Софи Бурлет во лжи и в то же время, неизвестно почему, верю, что ее слова об Айрис – правда. А ведь я куда более рациональный человек, чем многие, смею вас заверить.

– Кто это – Айрис Гиллоу? – спросил я.

Губы Кимптона сжались в тонкую линию.

– Мне очень хочется рассказать вам о ней. И я расскажу – сразу после дознания.

– Почему же не сейчас? – спросил Пуаро.

– Так будет проще, – сказал Кимптон. Он повернулся, чтобы уйти, но остановился в дверях. – Вас ждет сюрприз, джентльмены. Большой сюрприз.

– Под сюрпризом вы понимаете отравление как причину смерти? – спросил я.

– Нет. Под сюрпризом я понимаю нечто совсем другое. Но пока промолчу – вдруг я все-таки ошибаюсь. Хотя вряд ли.

С этими словами Рэндл Кимптон покинул комнату.

Утром, после завтрака, Пуаро выразил желание поговорить со мной наедине и предложил прогуляться с ним вдоль реки. Я, по глупости, решил, что мы пойдем туда пешком, но оказалось, что мой спутник вовсе не имел в виду ничего подобного. На берег Арджидина нас должен был отвезти автомобиль, Хаттон уже обо всем позаботился, и меньше чем через час мы будем там.

В назначенное время появился водитель, и мы заняли места в салоне автомобиля. Наш путь оказался непрямым: сначала мы ехали подъездной аллеей, которая петляла, как только могла, а потом и вовсе свернула не в ту сторону, скорее уводя нас от цели нашего путешествия, нежели приближая к ней, хотя пешком от крыльца дома леди Плейфорд до реки можно было дойти за несколько минут. Видя, как обстоит дело, я решил не терять времени даром и сказал Пуаро: