Антология - Пустой дом Шерлока Холмса (сборник)

Я взял телеграмму из его рук и прочитал: «Холмс, это механик. Я нашел его в местной таверне. Спасибо за подсказку. Лестрейд».

– Это механик? Холмс, что происходит?

Он сел в свое любимое кресло:

– Я не лгал Лестрейду, когда сказал, что мне все было ясно с самого начала, за исключением некоторых деталей. Дело и правда темное. – И когда он перешел к рассказу о том, что обнаружил, в его голосе слышалась грусть. – Первой подсказкой для меня стало то, что, несмотря на свое полуобморочное состояние из-за визита «призрака», механик вычистил стены в отсеке. Он явно не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме него самого и его помощника, заходил в это помещение. Кстати, его помощником был тот парень, с которым мы разговаривали сегодня утром. Как только я это выяснил, все остальное встало на свои места. На стенах моторного отсека был воск. Они взяли со склада свечи и растопили их. Расплавленным воском они покрыли стены, а потом отключили котел, чтобы воск застыл. Соскребя воск на следующее утро, они собрали его в ведра, приготовив ко второму использованию, и добавили еще немного свечей. Процесс пошел быстрее, и они смогли покрыть бо́льшую поверхность. Так продолжалось до прошлого вечера, когда они покрыли стены самым толстым слоем и заложили бомбу, чтобы подорвать корабль. Механик спрятался в безопасном уголке на борту, а после взрыва его вынесли на носилках друзья, поджидавшие на берегу. Все улики погибли в огне, но мне удалось отыскать немного воска на стене и на полу, и этого было достаточно, чтобы подтвердить мои выводы.

– Боже милосердный! Убийцу пронесли мимо меня вместе с погибшими, а я молился за его душу! – ужаснулся я.

– Дело отвратительное, Уотсон. Все это было задумано, чтобы убить одного человека – капитана корабля. Похоже, капитан был излишне любвеобилен, и во время их плавания в Америку одной из его жертв стала жена механика. Тому это не понравилось, и он начал придумывать наказание для обидчика. Наш механик – один из самых злобных и хладнокровных убийц, который считает смерть людей неизбежными потерями. К сожалению, его злодейский план удался.

– Главное, что он пойман. Его будут осуждать и в этой, и в последующих жизнях.

– Может быть, Уотсон. Может быть. – Холмс тяжело вздохнул и с огромным усилием собрался с мыслями. – Жизнь продолжается. Передайте мне мой табак. Я немного покурю, и мы отправимся с вами на «Вильгельма Телля» в эстрадный театр.

На этом я заканчиваю свой рассказ. Вот так, дорогой читатель, Холмс поймал одного из самых безжалостных убийц, которых он встречал на своем веку, и сделал это в тот же самый день, когда преступление было совершено.

Кому-то этот рассвет мог показаться вполне обычным, но для нас, двух путников, прокладывающих себе дорогу по зеленым росистым полям, густой, похожий на альпийский, туман благоухал удивительной, волшебной свежестью. Мы не обменялись ни словом с самого приезда, и нам это было не нужно. Невыразимый восторг был осязаем физически, наполнял воздух еле слышным звоном, побуждая нас обоих идти дальше.

Не замедляя шага, я позволил себе полюбоваться на поразительной красоты пейзажи: нескончаемые зеленые просторы, уединение и покой, нарушаемый только прыжками пробегающих зайцев. Мое дыхание замедлилось, и я стал слышать пение птиц, прятавшихся в листве. Все кругом выглядело таким мирным, нетронутым…

Мои мысли были прерваны громким восклицанием.

– Сюда! – И я неожиданно наткнулся на моего прежде молчаливого компаньона, который теперь тихо посмеивался. – С вами все в порядке, Уотсон?

– Прошу прощения, я отвлекся… Так приятно избавиться от вкуса лондонского тумана…

– Прошу вас, не отставайте. Похоже, мы добрались до нужного места. – И Холмс вытянул руку, указывая куда-то вперед.

Я, прищурившись, вгляделся.

– Но там ничего нет!

Эта реплика заставила его слегка улыбнуться.

– Именно.

И он, не обращая ни малейшего внимания на живописное окружение, зашагал к невысокому холму, который выводил на поляну, окруженную деревьями. Я отправился вслед за ним. У подножия холма обнаружилось восемь каменных ступеней с крепкими перилами по обе стороны, которые пока еще не разрушились под действием времени. К тому моменту, как я добрался до террасы, мой друг уже исследовал развалины старого дома, присев над тем, что когда-то могло быть очагом.

Я нечаянно споткнулся о старую, заржавевшую дверную ручку, и мой спутник обернулся и наградил меня крайне недовольным взглядом. В качестве извинения я пожал плечами и сделал для себя мысленную пометку постараться издавать как можно меньше звуков.

Холмс продолжил исследования, а я принялся рассматривать каменные обломки разных форм и размеров. Я видел покрытые пылью камни, разбросанные баллончики из-под краски, осколки цветного стекла, которые могли быть частью геральдических символов, покрытые мхом обломки дерева со следами краски, рассыпавшейся пылью под моими пальцами. Теперь и мне не хотелось нарушать благоговейного молчания, как будто бы я оказался в церкви. В этом покинутом и забытом убежище сохранилась непривычная таинственная атмосфера, которая неизъяснимым образом меня притягивала. Оглянувшись, я убедился, что мой друг продолжает свою работу, и я решил присесть и подождать его. Отыскав относительно чистое место там, где могло быть фойе, я присел на одну из трех ступеней, указывавшую на то, что раньше здесь стояла лестница.

– Не понимаю.

– М-м-м?

Видимо, я незаметно для себя задремал. Прошло некоторое время, и солнце прорвалось сквозь облака, его мягкий свет сгустил их, расцветив почти нереальными красками и сделав место, где мы находились, похожим на мрачноватую картину. Я поднял голову и увидел, что Холмс, озабоченный и хмурый, сидит на каменных ступенях посреди буйной зелени.

– Не понимаю, почему это произошло. Почему дом был разрушен. Это случилось, а я никак не пойму почему.

Что я мог ему ответить? Иногда такое случается. Даже после всех этих лет детективной практики Холмс порой наталкивался на неразрешимые загадки.

– Неужели людям было все равно? Совершенно все равно?

Я огляделся и попытался представить, каким мог быть этот дом раньше, какой уютный кров он предоставлял, какие истории и воспоминания его наполняли. И все это было потеряно вместе с ним.

– Я уверен, что были и те, кому это было не безразлично, – сказал я. – Правда, иногда одной озабоченности недостаточно, и для того, чтобы чего-то достичь, людям необходима поддержка.

Мы посидели немного в тишине. А потом он заговорил и остановился лишь после первого вопроса.

– Разве жилище теряет свой смысл, свое значение после смерти его обитателей?