Луиджи Лунари - «Трое на качелях» и другие пьесы

Фокс. Исторический компромисс? Здесь, в моем…

Адвокат Акуила. В моем королевстве, он хочет сказать!

Падре Гатти. Ни капли стыда!

Сенатор Орси. Да, исторический компромисс. А почему бы нет?

Фокс (спокойно). Не вижу, как и в чем вы можете с ними договориться.

Сенатор Орси. О, достаточно вскочить на лошадь-фаворита, и она вывезет вас к нужному модус вивенди. Конечно, золотая эпоха закончилась… она, как любовь, была прекрасна до тех пор, пока длилась… Мы знаем, как продлить свой век. Вовремя напрячь извилины и теоретически обосновать тот факт, что левые силы созрели для прямого участия в местных правительствах и других органах власти, в том числе, в нашей области, в центре владений дуче Фокса. Недалек тот час, когда к власти придем мы, в союзе с левыми радикалами, социалистами и коммунистами…

Фокс. Ну и что случится?

Сенатор Орси. Что случится? Увидите, куда денется все ваше королевство, построенное на махинациях, блате, кумовстве и родственных связях! Мы-то продлим свой век, а вот вы… кроме того, что мы избавимся от вас, сослав в Сенат… маневр, который вы разгадали и на который среагировали… даже слишком!.. Так вот, вы потеряете все! Ничто не вечно под луной, дорогой Фокс! Всему когда-то приходит конец! Новый стиль руководства, при нашем участии, явится могильщиком вашего королевства!

Фокс (с подчеркнутой снисходительностью). Вы, и правда, верите в то, что новый стиль руководства в состоянии положить конец семейственности, махинациям, взяткам… иными словами, могуществу тайных правительств? (Качает головой). Да не будь всего этого, дорогой сенатор Орси, как бы мы тайно управляли страной? Государство, со всеми созданными нами за тридцать лет правительствами, подправительствами, надправительствами, было бы стерто в одночасье, как надпись на классной доске губкой! Но мы писали не мелом на ее поверхности. Мы вырезали, и глубоко! Мы создали нравы, образ жизни, мораль. Из этих цепей не вырвется никто, ни друзья, ни враги, ни те, кто извлекает из них выгоду, ни те, кто страдает от них!.. Коммунисты! Левые! Это давно уже не те оборванцы, кто провел десятилетия в изгнании, страдал от холода в Москве, сидел в тюрьмах Муссолини или Сталина, принимал участие в Сопротивлении, питался один раз в день, чтобы отдавать деньги партии, и знал, куда хочет придти, даже если никогда и не верил, что туда можно добраться. Эти уже давно вымерли, нынешние, в абсолютном большинстве, выросли при нас, формировались в атмосфере, которую навязали стране мы, с нашими привычками и нашими идеями. Эти коммунисты ездят на отличных машинах, проводят уикэнды за границей, носят шикарные костюмы и дорогие часы и ценят комфорт, который дают им деньги. Наша система развратила их, их моральная сила ослабла, и в этом главный итог нашего победного крестового похода.

Общее молчание.

Сенатор Орси. Это самый настоящий политический цинизм!

Адвокат Акуила. Еще какой! Даже коммунисты честнее вас…

Фокс. Успокойтесь, синьоры. Над нашим королевством солнце зайдет еще не скоро.

Сенатор Орси. Это провокация! Это объявление войны!

Падре Гатти. Друзья!.. Братья, я вновь призываю вас к миру, взаимопониманию и терпимости! К чему доводить все до крайности! Доктор Фокс прав. Зачем пытаться искать новых союзников, строить новые схемы политического равновесия, когда нам и так хорошо? И кто знает, к чему могут привести изменения в одном регионе, когда во всей Италии ничего не меняется? Надо договориться между собой. Почва для этого есть – взаимный интерес. Доктор Фокс немного напугал нас… пошутив так жестоко… но как иначе он мог удовлетворить свое законное желание… скажем так, надуть нас!.. Нам ведь прекрасно известно, что доктор Фокс слишком умен, слишком гибок, слишком реалистичен, чтобы, несмотря на удачную шутку, согласиться разделить с нами пирог, в котором есть кусок для каждого из нас, солидный кусок, обильный, словно манна небесная. (Фоксу). Ведь так, дорогой друг?

Фокс. Вы сорвали эти слова у меня с языка, падре Гатти!

На веранду выходит Мария Виттория.

Мария Виттория. Папа! Чай готов.

Фокс. Синьоры, могу я предложить вам чашку чая?

Сенатор Орси и адвокат Акуила обмениваются взглядами, в которых еще сквозит колебание.

Падре Гатти. Чай в доме Фокса славится на всю округу.

Фокс. За чашкой чая легче обсуждать дела, друзья.

Сенатор Орси. Вы очень любезны, доктор Фокс.

Адвокат Акуила. Не хотелось бы беспокоить вас.

Все встают и идут в дом.

Мария Виттория (Джакомо). А ты не хочешь выпить чаю?

Джакомо не отвечает.

Нам надо поговорить.

Джакомо (в замешательстве). Мария Виттория…

Мария Виттория. Это очень короткий разговор. Я уже ничего не понимаю, что происходит в этом доме. Но это неважно. Я знаю одно, что никогда не выйду замуж за беспозвоночного. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы продемонстрировать мне, что ты обладаешь хребтом. Или ты проявишь характер перед моим отцом, попросишь у меня прощения, признаешь, что вел себя как слизняк, и женишься на мне, или я раз и навсегда вычеркиваю тебя из своей жизни.

Джакомо. Мария Виттория…

На веранде появляется Бьянка Мария. Она выглядит слабой, но настроенной решительно.

Бьянка Мария. Мария Виттория, я желаю поговорить с доктором Коломбо. Ты не могла бы оставить нас наедине?

Мария Виттория. Я ухожу, мама. Я сказала все, что должна была сказать.

Уходит в дом. Бьянка Мария спускается в сад.

Бьянка Мария. Мой муж мне все рассказал.

Джакомо. Да что вы!

Бьянка Мария. Прошу вас, никаких комментариев. Если я и собираюсь поговорить с вами, исключительно потому, что меня заботит счастье моей дочери.

Жест отчаяния Джакомо.

Почему вы так поступаете?

Джакомо. Потому что содействовать счастью Марии Виктории я могу только… исчезнув… У меня нет соответствующих аргументов, которые я мог бы привести, чтобы убедить вас… Не заставляйте меня говорить большего, синьора Фокс, прошу вас!

Бьянка Мария. Хорошо, хорошо, дорогой. Я вас понимаю. (Вздыхает, качает головой, садится, меняет тон, улыбается, словно сбросив тяжесть с души.) Чего я не могу понять – это почему вы, молодые такие принципиальные! Скажите откровенно, ситуация, на самом деле, непоправима?

Джакомо. Непоправима.

Бьянка Мария. Почему вы так уверены?

Джакомо. Но, синьора… извините, что точно сказал вам ваш муж?