Уильям Шекспир - Собрание сочинений в одной книге (сборник)

Я жажду звуков. Добрый день, друзья!
Цезарио мой добрый, пусть споют
Опять старинную, простую песню
Вчерашней ночи. Грусть мою как будто
Она развеяла сильней гораздо,
Чем пышные слова пустых напевов,
Пленяющих наш бестолковый век.
Одну строфу, одну строфу всего лишь!

Цезарио, когда полюбишь ты,
В страданьях сладких вспомни обо мне.
Как я, все любящие своенравны,
Изменчивы в движениях души.
Одно в них держится неколебимо:
То образ милой, глубоко любимой.
Что, нравится ль тебе напев?

Прекрасно!
Как эхо, раздается он в чертогах,
Где царствует любовь.

Твои слова
Прекрасно выражают чувство страсти.
Ручаюсь жизнью, – как ни молод ты,
Но ты уже искал в глазах любимой
Ответа на любовь; не так ли?

Да.
Отчасти, государь.

Ну, какова ж
Твоя любезная?

На вас похожа.

Она тебя не стоит. Молода?

Почти что ваших лет.

Стара, ей-богу!
Муж должен быть своей жены постарше:
Тогда она к себе его привяжет
И будет царствовать в его душе.
Как мы себя, Цезарио, ни хвалим,
А наши склонности не постоянней,
Капризнее гораздо и слабее,
Чем женщины любовь.

Согласен с вами.

Так избери подругу помоложе,
А иначе любовь не устоит.
Ведь женщины – как розы:
Чуть расцвела –
Уж отцвела,
И милых нет цветов!

Да, жребий их таков!
Не доцветать,
А умирать.
Их жизнь – мгновенье, слезы.

Ну, спой-ка песнь вчерашней ночи, друг!
Заметь, Цезарио, – то песнь простая.
Крестьянки в поле, собирая хлеб
Иль кружево сплетая, молодицы
Поют ее; она не мудрена
И тешится невинностью любви,
Как в старину бывало.

Прикажете начать?

Да, пожалуйста, спой.

Смерть, скорей прилетай, прилетай
Кипарисами гроб мой обвить!
Жизнь, скорей улетай, улетай, –
Я красавицей гордой убит!
Плющом украсьте саван мой,
Посмертный мой венец!
Никто с любовию такой
Не встретит свой конец.
Нет, нежных прекрасных цветов
Не бросайте на бледный мой лоб
И в тоске не склоняйте голов
На укрывший меня черный гроб!
Чтоб было некому по мне вздыхать.
Заройте труп мой в прах!
Чтоб другу гроб мой не сыскать,
Забудьте о слезах!

Оставьте нас.

Цезарио, еще раз
Пойди к безмерно гордой и жестокой,
Скажи ей, что моя любовь над миром
Возносится, как небо над землей:
Владений жалких вовсе ей не надо.
Скажи, что все дары судьбы, богатства,
Ей счастьем данные, в моих глазах
Ничтожны, как случайная удача.
Лишь царственное чудо красоты,
Которое природа в ней явила,
Влечет к себе мой дух неудержимо.

Но если, добрый герцог мой, не может
Она любить вас?

Такой ответ
Не принимаю я.

Принять должны вы.
Положим, девушка влюбилась в вас –
Такая, может быть, и есть на свете –
И сердце ноет у нее по вас,
Как ваше по Оливии; положим,
Что вы не можете ее любить,
Что вы ей это говорите, – что ж,
Ответ ваш не должна ль она принять?

Грудь женщины не вынесет той бури
И урагана страсти, что в моем
Грохочет сердце; женщины душа
Мала, чтобы вместить в себе так много.
Они непостоянны; их любовь
Желаньем только может называться;
Она в крови у них, а не в душе,
И вслед за ней отягощают сердце
И пресыщение, и тошнота.
Моя ж, как море, голодна любовь –
Ее насытить трудно! Не равняй
Мою к Оливии любовь с любовью,
Что может женщина ко мне питать!

Однако же, я знаю…

Что ты знаешь?
Скажи.

Мне слишком хорошо известно,
Как женщины способны полюбить.
Их сердце так же верно, как и наше.
Дочь моего родителя любила,
Как, может быть, я полюбил бы вас,
Когда бы слабой женщиною был.

А как же дальше жизнь ее сложилась?

Вся жизнь ее – пустой листок, мой герцог;
Она ни слова о своей любви
Не проронила, тайну охраняя;
И тайна, как червяк, в цветке сокрытый,
Питалась пурпуром ее ланит.
Задумчива, бледна, в тоске глубокой,
Как памятник великого терпенья,
Иссеченный на камне гробовом,
Она в печали только улыбалась.
Иль это не любовь? Конечно, нам,
Мужчинам, легче говорить и клясться.
Да, наши обещанья выше воли:
Велики в клятвах мы, в любви – ничтожны.