Элиф Батуман - Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают

– Нам очень нравится ваш сын, – объяснила я. – Можно мы хотя бы купим ему мороженое?

После переговоров отец позволил купить Эльбеку маленькую бутылку «фанты». И тут же подарил нам по такой же бутылке. Все время, пока мы жили в Самарканде, мы либо пытались не дать денег людям, которые хотели их от нас получить, либо дать денег тем, кто брать их отказывался.

Стараясь проглотить как можно больше мороженого, пока оно полностью не растаяло, мы спешили в парк покататься на чертовом колесе. Этим древним громыхающим аппаратом управлял хмурый турок из Трабзона, который разрешал нам делать три круга за один билет. Когда мы в верхней точке приостанавливались, чувствовался едва заметный приятный бриз; порой он даже покачивал кабинку, начинавшую производить громкий резкий звук.

После колеса мы зачастую отправлялись в советскую часть города в интернет-салон – инфернального вида помещение на первом этаже, битком забитое подростками, которые, словно одержимые, вели аватаров через разгромленные строения и заброшенные склады, стреляя друг дружке в спину из своих «узи». Время от времени кто-нибудь из них, в кого попали на один раз больше допустимой нормы, с презрением уходил, и хозяин тут же бросался к покинутой станции обработать стул и клавиатуру дезодорантом «Шур». Висящие в душном воздухе облака освежающего дезодоранта вносили в общую обстановку некое je ne sais quoi.

На второй неделе занятий Мунаввар рассказала о жизни и творчестве Алишера Навои подробнее. В течение тех четырех лет, что он провел в Самарканде, Навои учил царских детей истории и работал в суде. Однажды в суд обратилась пожилая женщина, у которой царь убил сына, и потребовала смерти царского отпрыска. Царя в качестве обвиняемого привели в суд – «точная аналогия Клинтона с Моникой Левински», пояснила Мунаввар. Навои предложил женщине выбрать между кровью царского сына и золотом. Она остановилась на золоте. Все пришли в восторг от решения Навои, но он все равно покинул этот пост. Хороший правитель, говорил Навои, слеп и нем – и немного паралитик. Таким он и был, и те несколько лет оказались сложнее, чем сама жизнь.

Мунаввар осторожно придвинула к себе мой блокнот и, с очевидным намерением проиллюстрировать положение Навои в суде, изобразила голову гигантского змея, в пасти которого стоит крошечный человечек в головном уборе, устремивший свой взгляд в змеиную глотку: это был Алишер Навои.

Навои говорил, что лучше быть ученым, чем царем, поскольку ученый не снимает свою ученость у входа в баню. Царствование не гарантирует счастья: Александр Великий мало того, что был крупнейший в мире правитель, он еще и владел волшебным зеркалом, которое показывало ему всю империю, и, несмотря на это, он умер в тридцать три года в жуткой депрессии. Свои взгляды Навои выразил в аллегорической работе о похоронах собаки в Хорезме. Группа собак шагает гуськом на кладбище, а другие собаки вьются кругами возле первых.

Навои написал анатомию человеческого общества, от царей до нищих. Плохой царь подобен свинье и рылом роет землю без всякой цели. Хороший царь подобен крестьянину: он тоже роет землю, но цели его благи и практичны. Худший в мире царь, Ирод, замыслил план, чтобы фараон полетел в запряженной стервятниками корзине к небесам и застрелил Бога. Стервятников заставляли лететь, держа над корзиной палку с куском мертвечины. Они видели тень корзины и думали, что это – убитый Бог.

Кроме царей, человечество состоит из путешественников, ученых, купцов, крестьян, сборщиков колосьев, пекарей, мельников, сирот и женщин. Плохие купцы продают один и тот же товар на разных базарах за разную цену. «Помни об этом, кызым, когда идешь на рынок», – советовала Мунаввар. Крестьяне, продолжала она, – это высший сорт людей, поскольку они приносят сад небесный на землю. Бывают хорошие нищие, плохие нищие, суфии и суфийские учителя-шейхи. Хорошие нищие – это многодетные хворые люди, они не в силах работать. Хороший шейх знает столько, что умеет создавать из своего дыхания воду или, подув на живот женщины, оплодотворить ее. Плохой шейх дурит народ фальшивыми чудесами: он вызывает из стеклянной трубки пламя, а потом выясняется, что в трубке был особый газ, который загорается при контакте с кислородом. Это не чудо!

– Смотри, кызым, – сказала Мунаввар. Она осторожно вынула из сумочки сложенный лист бумаги и разгладила его на столе. Это была фотокопия рисунка с изображением человека, изрядно похожего на козла.

Я внимательно рассмотрела рисунок.

– Это плохой шейх?

– Да, это плохой шейх.

– Слегка похож на козла.

Мунаввар улыбнулась.

– Козел может привести овец на лучшее горное пастбище, – нежно произнесла она. – Но если у них что-то украдут – козел в курсе, кто это сделал.

Она снова полезла в сумочку и вынула хлипкую брошюру – узбекско-немецко-английский сборник стихов Навои под названием «Жемчужины из океана».

Тем временем на занятиях по языку Анвар приступил к узбекскому разговорному этикету. Когда встречаются два узбека, объяснял он, они тут же начинают забрасывать друг друга вопросами: «Как дела? Как родные? Все ли спокойно? Как жена? Как ее здоровье? Как дела на работе? Она тебе нравится? Как твое здоровье? Ты не устал?» Я поначалу пыталась на все эти вопросы отвечать, но выяснилось, что ты просто должен как можно скорее задавать ответные вопросы, положив правую руку на сердце, а левую приподняв вверх. «Следи за моими руками», – сказал Анвар, дергая кистью у груди в своей кукольной манере. Мы довольно долго практиковались во всех этих тонкостях, стуча себя ладонью по сердцу и выкрикивая: «Как здоровье у близких? Ты не устал?»

Потом мы пошли в другие коридоры Девятиэтажного дома, где я из укрытия атаковала вопросами незнакомых людей. Анвар неприметно стоял в дверном проеме и помогал мне жестами. Когда первоначальное удивление у незнакомцев проходило, они, похоже, находили мои атаки вполне милыми и уместными. Одна миниатюрная женщина в униформе продолжала этот наш обмен минут десять, выстреливая все новыми и новыми вопросами. «Как тебе жара? Ты добиралась самолетом? У тебя проколоты уши?» Когда я заверила, что уши у меня проколоты, она встала на цыпочки и осмотрела мои мочки. «Тебе нужно носить серьги!» – заключила она.

На другой день мы проходили арбузы. Анвар научил меня народному выражению «Арбуз выпал из кресла».