Виктория Форестер - Девочка, которая упала с небес

– Она была самой лучшей из всех, – скорбела Салли Сью. – Я рассказывала ей все свои секреты. У меня никого нет, кроме неё.

Когда-то, когда Пайпер умела всего лишь парить, а её родители держали её дома, она мечтала и тосковала всякий раз, глядя, как ребята Миллеров возвращаются домой из школы. В своих фантазиях она избрала Салли Сью своей лучшей подругой и воображала, что они станут дружить всю жизнь. Теперь у Пайпер была куча друзей – во всяком случае, ещё недавно была. Однако нормальных ребят среди её друзей не было.

– Ты можешь поговорить со мной, – сказала Пайпер.

– С тобой?

– Ну а почему нет? Я живу не то чтобы далеко, – заметила Пайпер. – Мы же примерно одного возраста, и я тебя выслушаю, я всё пойму.

Салли Сью переменилась в лице – из горестного её выражение разом сделалось, пожалуй что, огорошенным.

– Чтобы я ходила к тебе? На твою ферму? Но ты… – хотя она не произнесла слов «странная», «чудна́я», «ненормальная», по губам её можно было прочесть каждое из них; вслух же она в конце концов сказала: – Не думаю, что это возможно, Пайпер. Мой папа меня не отпустит. Сама знаешь.

И Пайпер действительно знала. Так же, как она знала, что никто никогда не сядет рядом с ней в церкви, даже если других мест не останется и придётся стоять. Именно поэтому она никогда не забегала на ферму к Миллерам, хотя жила по соседству всю свою жизнь. Границы в округе Лоуленд проходили не по земле, а по сердцам людей.

Однако Пайпер всегда была оптимистом и верила в то, что всё можно изменить.

– Ну, я уже не та, что прежде, – сказала она. – Так что, может, и для нас всё ещё поменяется.

– Может, – робко прошептала Салли.

Когда они закончили с картошкой, их ждала кукуруза, с которой нужно было ободрать листья, яблоки, которые надо было нарезать дольками, и стол, на который следовало накрыть. Пока они работали, Бобби Бу и Джо-Джо Джеймсу, средним братьям, взбрело в голову взорвать навозную кучу, используя смесь стирального порошка Милли Мэй и разрыхлителя для теста. Навозную кучу разнесло на километры вокруг, а мальчишки все были в дерьме. Они отметили сие достижение победным танцем.

– Бобби Джо, вы свинтусы, вы поглядите, как вы насвинячили! – возмущалась Милли Мэй.

Бобби Бу и Джо-Джо Джеймс были погодками, и каждый день их жизни был посвящён злоумышлениям и злоключениям, по большей части со взрывчатыми веществами. В семье парочку звали Бобби Джо – для краткости.

– Мальчики, я же вам сказала в дом не заходить и играть тихо, а вы только посмотрите на это! – Милли Мэй воздела руки к небесам, а затем отослала их на пруд, наказав помыться и не возвращаться, покуда от них не перестанет вонять. Потом она отчитала Пайпер и Салли Сью за то, что они глазеют, вместо того чтобы заниматься тем, что им поручено, и велела возвращаться в дом, где им и положено быть.

Вернувшись на кухню, Пайпер поглядела на телефон, надеясь, что он зазвонит и сообщит новости о малышке Джейн.

– У меня родилась сестрёнка, – сообщила она Салли Сью. – Её зовут Джейн. Джейн Макклауд. Мне дали её подержать, и она была… – Пайпер примолкла, чтобы получше выразить свои чувства. – Прекраснее, чем летать.

– Сестра ! – Салли Сью произнесла это слово таким тоном, каким можно было возгласить «сахарная вата», или «мороженое», или «небеса».

– Она сейчас в больнице вместе с моей мамой, но с ними всё в порядке. Они вечером уже вернутся домой. Наверное, вот-вот позвонят, сказать, что они в ближайшее время заберут меня. – Пайпер снова посмотрела на телефон. – А может, они просто заскочат без звонка. В любую минуту.

Пайпер глядела в окно и ждала, и ждала.

К невероятному огорчению Пайпер, единственная машина, появившаяся в тот день на подъезде к дому Миллеров, принадлежала Дику Миллеру, вернувшемуся домой после дня, проведённого в сельхозкооперативе в Шэнквилле. Лицом Дик Миллер напоминал отваренного лобстера, а телом – сучковатый пень.

Как только Милли Мэй увидела мужа, она тотчас затрезвонила в колокол, и со всех концов фермы прокатился топот. Среди сутолоки с мытьём рук Пайпер было поручено отнести на стол миски с исходящим паром картофелем, кукурузой, горячими булочками и жареной курицей. Поначалу развернулась битва за места, сопровождавшаяся скрипом придвигаемых стульев, но, когда Дик Миллер уселся и склонил голову в благодарственной молитве, не слышно было ни звука.

Как только с молитвой было покончено, Пайпер схватила булочку со стоявшей перед ней тарелки. День казался бесконечным, и с тех пор, как она в последний раз ела, прошла уйма времени. Только когда рот её был набит, она поняла, что больше никто не ест. Вместо этого все Миллеры смотрели на неё с упрёком.

Желваки на лице Дика Миллера ходили ходуном, а лицо его наливалось кровью, но он ждал. Пайпер с трудом проглотила огромный кусок хлеба.

– Простите, – пробормотала она.

Мистер Миллер никак не отреагировал на её извинения, продолжая молча испепелять её. Он взял тарелку с жареной курицей и отобрал для себя лучшие куски, не сводя глаз с Пайпер. Потом он передал тарелку Рори Рэю, и тот в свою очередь наложил себе от души.

Пайпер наблюдала, как мистер Миллер прошёлся по всем мискам по очереди. К тому времени как тарелка добралась до Салли Сью, на ней оставался последний жалкий кусок. Короче говоря, обед Пайпер состоял из одной картофелины и столовой ложки кукурузы.

– И что это такое? – Мистер Миллер дёрнул головой в сторону «этого» – то есть Пайпер.

– Ох, Дик, её матушка тоже что надумала, родила сегодня ребёнка. Её забрали в больницу, и за девкой некому было присмотреть. У меня не оставалось выбора – пришлось взять её, – оттараторила Милли Мэй, явно ожидая неприятностей. – Она скоро вернётся домой. Наверняка прямо после ужина они за ней и приедут. А может, и того раньше.

– Мне тут её фокусы не нужны.

– Э, никаких фокусов не будет, – фыркнула Милли Мэй. – Она больше того, летать не может.

Дик наморщил лоб.

– Что это ты говоришь?

– Она это переросла. Она теперь ничем от нас не отличается. – Милли Мэй откусила щедрый кусок курицы, из уголков её рта потёк жирный сок. – Потому-то она не с теми. Она им теперь без надобности.

– Это так? – Дик с довольным лицом уставился на Пайпер, губы его растянулись в ублаготворённой улыбке.

Щёки Пайпер горели от стыда, и у неё совершенно пропал аппетит. Мистер Миллер буркнул что-то и принялся есть так остервенело, словно вёл решающий бой.

– Билли Бин в сельхозкооперативе сегодня надрался в стельку, – хохотнул Дик Миллер. – Явился с байкой о том, как у него из поля выполз огромный таракан. Говорит, побольше, чем стог сена, и шумит громче десятка коров. – Дик покачал головой, отмахиваясь от несусветной истории. – Мы сказали ему, что тоже хотим поглядеть, а он сказал, что он улетел. Уж мы хохотали до колик. Я ему говорю: «Тараканы не летают, дурья твоя башка», – и он совсем уж взбеленился. Говорит, у него на пшеничном поле яма размером с тачку – вот, мол, и доказательство.