Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 2

– Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз видел это место, – сказал он.

– Вы уже поднимались на вершину Урмшейма? – спросил Саймон, сражавшийся с пряжкой подпруги лошади.

– Я никогда не видел дальнюю сторону пика, – ответил ситхи. – Это будет для меня новым опытом – увидеть восточную часть царства хикеда’я .

– Норнов? – уточнил Саймон.

– Все, что севернее гор, передано им много лет назад, во время Расставания. – Джирики вернулся к оврагу. – Ки’ушапо и Сиянди должны приготовить убежище для лошадей. Видите, под каменным карнизом растет кустарник, он может оказаться полезным, если закончится сено. – Он перешел на язык ситхи, и Ан’наи и двое его товарищей начали готовить более солидный лагерь, чем те, что они разбивали все последние ночи.

– Эй, Саймон, посмотри, что я принес! – позвал Бинабик.

Юноша миновал троих солдат, которые рубили небольшие деревья для костра. Тролль сидел на корточках, разворачивая свертки, которые достал из седельных сумок.

– Кузнец из Наглимунда посчитал меня столь же безумным, сколь маленьким. – Бинабик улыбнулся, когда Саймон к нему подошел. – Однако сделал для меня то, о чем я попросил.

Когда тролль развязал мешки, оказалось, что внутри находится множество непонятных предметов – покрытые шипами металлические пластины с ремнями и пряжками, странные молотки с заостренными головками и упряжь, которая подошла бы очень маленьким лошадям.

– Что это? – поинтересовался Саймон.

– То, что необходимо, чтобы добиться расположения и завоевать горы. – Бинабик усмехнулся. – Даже кануки, с их ловкостью, не пытаются покорить самые высокие пики без подготовки. Смотри, это нужно надеть на сапоги. – Он указал на пластины с шипами. – А вот ледорубы – они бывают очень полезны. Слудиг их наверняка видел.

– Упряжь?

– Она нужна для того, чтобы связать нас вместе. Если бы у нас было время, я бы приготовил упряжь и для Кантаки. Она расстроится, что ей придется остаться, нам предстоит грустное расставание. – Тролль запел печальный мотив, намазывая снаряжение маслом и полируя его.

Саймон молча смотрел на диковинные предметы. Раньше он считал, что взбираться в гору все равно что подниматься по лестнице, ведущей в Башню Зеленого Ангела, – круто вверх, но не слишком сложно. А разговоры про срывавшихся людей и тонкий лед…

– Привет, парень Саймон! – Это был Гриммрик. – Пришел помочь. Возьму кое-какие вещи. Нам остался всего один нормальный вечер, а потом мы отправимся убивать себя на горе.

Ночью, во сне, перед Саймоном вновь возникла высокая белая башня. Он в отчаянии прижимался к ее влажным от крови стенам, внизу выли волки, а темное красноглазое существо звонило в зловещие колокола.

Хозяин постоялого двора поднял взгляд и открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Он моргал и сглатывал, точно лягушка.

Незнакомец был монахом, одетым в черную сутану с капюшоном, покрытую во многих местах дорожной грязью. Поражали его размеры, он был довольно высоким и огромным, как бочка с элем, настолько широким, что в таверне, не слишком хорошо освещенной с самого начала, заметно потемнело, когда он вошел.

– Я… мне очень жаль, святой отец. – Хозяин постоялого двора льстиво улыбнулся. Перед ним стоял приверженец бога эйдонитов, который выглядел так, словно мог выдавить из тебя все грехи сразу, если у него возникнет такое желание. – О чем вы хотели спросить?

– Я сказал, что побывал на всех постоялых дворах, на каждой улице поблизости от пристани, и нигде мне не сопутствовал успех. У меня болит спина. Дай мне кружку лучшего эля из того, что у тебя есть. – Монах тяжелой поступью направился к столу и опустил могучее тело на заскрипевшую скамью. – В вашем проклятом Эбенгеате больше постоялых дворов, чем дорог.

Хозяин отметил про себя, что у него характерный для риммеров акцент. Это объяснило и то, что кожа на его лице была розовой: он слышал, что у риммеров такая густая щетина, что им приходится бриться трижды в день – тем немногим, кто с самой юности отращивает бороды.

– Мы живем в портовом городе, святой отец, – сказал хозяин, поставив большую кружку перед мрачным усталым монахом. – Ну, а если учесть, что творится в последнее время… – Он пожал плечами и скорчил гримасу. – Многие приезжие хотят снять здесь комнату.

Монах вытер пену с верхней губы и нахмурился.

– Я знаю, – прорычал он. – Какой ужасный позор. Бедный Ллут…

Владелец таверны нервно оглянулся, но стражники-эркинландеры не обращали на них внимания.

– Вы сказали, что вам не повезло, отец, – напомнил он монаху, меняя тему разговора. – Могу я спросить, что вы ищете?

– Монаха, – прорычал великан, – брата монаха и молодого парня. Я прочесал все вокруг гавани.

Владелец таверны улыбнулся, полируя металлическую кружку фартуком.

– И сюда вы пришли в самом конце? Прошу прощения, святой отец, но я думаю, ваш бог вас испытывает.

Великан крякнул и оторвался от кружки с элем.

– Что ты хочешь сказать?

– Они здесь были – если они те, кого вы ищете, – заявил хозяин таверны.

Удовлетворенная усмешка застыла на его лице, когда монах вскочил со скамейки. Его покрасневшее лицо оказалась в нескольких дюймах от лица хозяина.

– Когда?

– Д-два-три д-дня назад – я не уверен… – пробормотал напуганный хозяин таверны.

– Ты действительно не уверен? – угрожающе сказал монах. – Или хочешь денег? – Он похлопал по своей сутане.

Хозяин не знал, что находится под одеждой у странного монаха – нож или кошелек; он никогда не любил последователей Усириса, а житье в Эрнистире, самом многонациональном городе страны, только убедило его в собственной правоте.

– О нет, святой отец, правда! Они… были здесь несколько дней назад. Спрашивали про корабль, отплывающий в Пердруин. Монах – лысый и невысокий, верно? А парень худенький и черноволосый? Да, они сюда заходили.

– И что ты им сказал? – спросил монах.

– Предложил поискать старого Гилсгиата в «Эйргид Рамх» – это таверна с веслом, нарисованным на входной двери, у самого конца причалов!

Он в страхе замолчал, когда огромные лапищи монаха сжали его плечи. Хозяин таверны был довольно сильным мужчиной, но сейчас чувствовал себя, как ребенок в руках матери. Через мгновение, когда его еще пошатывало после пережитых объятий, монах вложил в его ладонь золотой империал.

– Да благословит милосердный Усирис твой постоялый двор, эрнистириец! – великан взревел так, что люди стали поворачивать головы даже на улице. – Это первая удача с того самого момента, как я начал проклятые богом поиски! – И он выскочил из таверны, словно в ней бушевал пожар.

Хозяин втянул в себя воздух и сжал все еще теплую монету в кулаке.