Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 2

– О, Санфугол, – сказал Тайгер, и на его морщинистом лице появилась улыбка, пока он наблюдал, как очередной снаряд Саймона упал в пруд, который из-за долгого дождя появился на месте внутреннего двора замка, – и ты туда же… Эй! – Тайгер махнул рукой. – Кажется, это герцог Изгримнур? Я слышал, что он вернулся. Эй, герцог! – крикнул шут и помахал массивному мужчине внизу. – Изгримнур прищурился сквозь дождь. – Герцог Изгримнур! Это Тайгер!

– Да неужели? – закричал в ответ герцог. – Будь я проклят, это действительно ты, старый сын шлюхи!

– Идите сюда, поднимайтесь к нам! – позвал Тайгер. – Расскажите последние новости!

– Не стоит удивляться, – насмешливо заявил Санфугол, когда герцог побрел по залитому водой двору к винтовой лестнице, ведущей наверх, – что единственным человеком, кроме старого безумца, готовым сюда подняться по доброй воле, будет риммер. Наверное, для него здесь слишком тепло, ведь сейчас не идет дождь со снегом или град.

Изгримнур устало улыбнулся и кивнул Саймону с арфистом, потом повернулся, пожал морщинистую руку шута и по-дружески похлопал его по спине. Он был настолько выше и массивнее Тайгера, что походил на мать-медведицу, ласкающую медвежонка.

Герцог и шут обменивались новостями, Саймон швырял камни и слушал, а Санфугол стоял рядом, всем своим видом являя терпеливое и безнадежное страдание. Как и следовало ожидать, разговор с риммером перешел от обсуждения общих знакомых и приятных вещей к более мрачным темам. Изгримнур говорил о серьезной угрозе войны и тенях, собиравшихся на севере, и Саймон почувствовал, как холод, который пронизывающий ветер странным образом рассеял, возвращается.

Когда герцог приглушенным голосом начал рассказывать о Правителе Севера, а потом отказался продолжать, заявив, что о некоторых вещах не стоит говорить открыто, холод стал еще глубже проникать внутрь Саймона. Он смотрел в туманную даль, на темный кулак бури, что завис за дождями на северном горизонте, и почувствовал, как снова соскальзывает в путешествие по дороге сна.

…Обнаженные отроги скалистых гор в ореоле сине-фиолетового и желтого пламени. Королева в серебряной маске на ледяном троне и скандирующие голоса в скалах… Черные мысли давили на него, расплющивая, точно обод широкого колеса. Он точно знал, будет совсем просто пойти в темноту, в тепло, что таилось за холодом бури…

Все так близко… так близко…

– Саймон! – произнес голос у его уха.

Рука схватила за локоть. Он опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что край бастиона находится всего в нескольких дюймах от его ноги, а внизу, во внутреннем дворе замка, плещется вода.

– Что ты делаешь? – спросил Санфугол, тряхнув его руку. – Если ты упадешь со стены, у тебя будут не только сломаны кости.

– Я был… – сказал Саймон, чувствуя, как темная пелена туманит мысли, – я…

– Шип? – громко сказал Тайгер, отвечая на какую-то реплику Изгримнура. Саймон повернулся и увидел, что маленький шут дергает край плаща риммера, как упрямый ребенок. – Ты сказал Шип ? Ну, в таком случае, почему ты сразу не пришел ко мне? Почему не обратился к старому Тайгеру? Я знаю все, что только можно, об этом клинке!

Старик повернулся к Саймону и арфисту.

– Кто пробыл с Джоном дольше меня? – продолжал Тайгер. – Кто? Конечно, я. Шутил и кувыркался, и играл для него целых шестьдесят лет. И для великого Камариса. Я видел, как он появился при дворе. – Шут снова повернулся к герцогу, и в его глазах загорелся свет, которого Саймон не видел прежде. – Я тот, кто вам нужен, – с гордостью продолжал Тайгер. – Быстро! Отведи меня к принцу Джошуа!

Кривоногий старый шут почти танцевал, такими легкими стали его шаги, когда ошеломленный риммер шел с ним к лестнице.

– Благодарение Господу и его ангелам, – пробормотал Санфугол, глядя им вслед. – Я предлагаю последовать за ними и поскорее залить что-нибудь в глотки – мокрое внутри, чтобы компенсировать мокрое снаружи.

Он повел Саймона, который продолжал трясти головой, вниз с мокрого бастиона, подальше от северного ветра, в тепло.

– Мы понимаем, какое место ты занимал в этих событиях, добрый Тайгер, – нетерпеливо сказал Джошуа.

Принц – возможно, он пытался избавиться от всепроникающего холода – плотно закутал шею шерстяным шарфом. Кончик его тонкого носа покраснел.

– Я лишь хочу обозначить свое положение, если можно так выразиться, ваше высочество, – самодовольно заявил Тайгер. – И если бы я мог получить чашу с вином, чтобы моя речь лилась более плавно, я бы сразу перешел к главному блюду.

– Изгримнур, – простонал Джошуа, – будь добр, найди нашему почтенному шуту что-нибудь выпить, иначе мы будем сидеть здесь и ждать продолжения до скончания времен.

Герцог Элвритсхолла подошел к кедровому шкафчику, стоявшему рядом с письменным столом Джошуа, и достал кувшин с красным вином из Пердруина.

– Вот, – сказал он, протягивая чашу с вином Тайгеру, который сделал большой глоток и улыбнулся.

«Он вовсе не вина хочет, – подумал риммер, – ему нужно внимание. Наступили мрачные времена даже для молодых и сильных, не говоря уже о старом шуте, господин которого умер два года назад».

Изгримнур смотрел на морщинистое лицо шута, и на миг ему показалось, что он видит детское выражение, спрятанное за тонкой вуалью.

«Пусть Бог дарует мне быструю и благородную смерть, – молился Изгримнур, – пусть я никогда не стану старым болваном из тех, что сидят у походных костров и говорят молодым, что мир уже никогда не будет таким хорошим, каким был когда-то. И все же, – думал он, возвращаясь к своему стулу и прислушиваясь к волчьему вою ветра снаружи, – на сей раз это может оказаться правдой. Может быть, мы действительно видели лучшие времена. Может быть, теперь нам ничего не остается, как вести безнадежное сражение с наступающей тьмой».

– Дело в том, – начал свой рассказ Тайгер, – что меч Камариса по имени Шип не отправился вместе с ним в океан. Рыцарь отдал его на хранение своему оруженосцу Колмунду из Родстэнби.

– Отдал меч? – удивился Джошуа. – Но это не соответствует рассказам, которые я когда-либо слышал о Камарисе-са-Винитта.

– Да, но вы не знали его в последний год… впрочем, вы и не могли, ведь тогда вы едва появились на свет. – Тайгер сделал еще один глоток и задумчиво посмотрел в потолок. – Сэр Камарис стал странным и свирепым после смерти вашей матери королевы Эбеки. Он был ее главным защитником, вы же знаете, и обожал землю, по которой она ступала, словно она сама Элизия, мать нашего Господа. Я всегда думал, что он считал себя виновным в ее смерти, как если бы мог вылечить силой своих рук или чистотой сердца… несчастный идиот.

Увидев нетерпение Джошуа, Изгримнур наклонился вперед.