Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

– Ну вот, а ты боялся, – мрачно сказал Саймон, и вместе с Джеремией они поднялись по двум дюжинам широких мраморных ступеней.

Когда они оказались возле дверей, один из стражников лениво перегородил пикой широкий дверной проем. Кольчужный капюшон он отбросил назад, и тот, точно вуаль, падал ему на плечи.

– Ну и что вам нужно? – прищурившись, спросил стражник.

– Письмо для Брейагара. – Саймон смутился, когда его голос дрогнул. – Для графа Брейагара от доктора Моргенеса из Хейхолта. – И он немного демонстративно протянул стражнику свернутый пергамент.

Тот, кто заговорил с ним, бросил небрежный взгляд на печать. Второй продолжал смотреть на резную перемычку двойных дверей, словно рассчитывал найти там освобождение от службы на сегодня.

Первый стражник пожал плечами и вернул пергамент.

– Как войдете, сразу сверните налево, – сказал он. – И не болтайтесь там понапрасну.

Саймон с негодованием расправил плечи. Когда он станет стражником, то будет вести себя достойнее, чем эти скучающие небритые идиоты. Неужели они не знают, какая это честь – носить зеленые королевские мундиры? Они с Джеремией прошли мимо них и оказались внутри прохладного собора Святого Сутрина.

В вестибюле все застыло в неподвижности, даже воздух, но Саймон видел, как свет играет на движущихся фигурах за дальним дверным проемом. Вместо того чтобы сразу свернуть в левую дверь, он оглянулся проверить, не следят ли за ними стражники – но те, конечно, потеряли к мальчишкам всякий интерес, – а потом решительно зашагал вперед, чтобы посмотреть на огромную часовню собора.

– Саймон! – с тревогой прошипел Джеремия. – Что ты делаешь? Они сказали, что нужно идти туда! – И он показал на левую дверь.

Не обращая внимания на приятеля, Саймон заглянул в дверной проем. Джеремия, что-то недовольно бормоча под нос, подошел к нему сзади.

«Как это похоже на религиозную картину, – подумал Саймон. – Там ты видишь Усириса, а вдалеке Дерево, лица крестьян из Наббана и все остальное на переднем плане».

Действительно, часовня была огромной, с таким высоким потолком, что она казалась целым миром. Солнечный цвет, смягченный цветными окнами, как если бы он проходил сквозь облака, устремлялся вниз с огромной высоты. Вокруг алтаря двигались священники в белых одеяниях, чистили и полировали все вокруг, точно горничные с бритыми головами. Саймон решил, что они готовятся к службе на Праздник Элизии, до которого оставалась неделя или две.

Ближе к двери так же деловито, но без очевидной общей цели расхаживали стражники, солдаты в желтых туниках Брейагара сновали туда и обратно, выполняя мелкие поручения, периодически среди них появлялись одетые в зеленое эркингарды или придворные Эрчестера в черном. Две группы выглядели так, будто существовали совершенно отдельно друг от друга; Саймон только через некоторое время разглядел ряд досок и табуретов, установленных между передней и задней частями собора. Тут его посетило небольшое прозрение, и он сообразил, что это не ограда, чтобы деловито сновавшие священники оставались внутри, как ему показалось сначала, – нет, они предназначались для того, чтобы не пропускать внутрь солдат. Складывалось впечатление, что епископ Домитис и священники так и не отказались от надежды, что собор не будет постоянным местом пребывания стражи.

Когда Саймон и Джеремия поднимались вверх по лестнице, им пришлось еще трижды показать стражникам письмо, и все они оказались более внимательными, чем те, что стояли у входных дверей, – либо из-за того, что находились в тени, а не на солнце, либо причина состояла в том, что объект, который они охраняли, был ближе. Наконец Саймон и Джеремия оказались в помещении, заполненном стражниками, перед суровым ветераном с отсутствующим зубом, на поясе у которого висело множество ключей, а равнодушное лицо свидетельствовало о реальной власти.

– Да, лорд Брейагар сегодня здесь. Отдайте мне письмо, я его передам. – Сержант невозмутимо почесал подбородок.

– Нет, сэр, мы сами должны отдать письмо. Оно от доктора Моргенеса. – Саймон старался, чтобы его голос звучал твердо.

Джеремия смотрел в пол.

– Ах, вот оно как? Подумать только. – Сержант сплюнул на пол, усыпанный опилками, из-под которых тут и там выглядывали плитки. – Пусть укусит меня Эйдон, что за день такой? Ладно, подождите здесь.

– Ну и что тут у нас? – Граф Брейагар, сидевший за столом, на котором стояли остатки трапезы из мелких птиц, приподнял бровь.

У него были тонкие черты лица, почти терявшиеся в отвисшем двойном подбородке, и руки музыканта с изящными, длинными пальцами.

– Письмо, милорд. – Саймон опустился на одно колено и протянул пергамент.

– Ну так давай его сюда, мальчик. Разве ты не видишь, что я обедаю? – У графа был высокий, как у женщины, голос, но Саймон слышал, что Брейагар слыл превосходным фехтовальщиком и его изящные руки убили множество людей.

Когда граф, шевеля блестевшими от жира губами, прочитал письмо, Саймон постарался расправить плечи и держать спину прямой, точно древко пики. Ему показалось, что седой сержант наблюдает за ним, поэтому вздернул подбородок и стал смотреть перед собой, думая, как выгодно он отличается от сутулых тупиц, что стояли на страже у дверей собора.

– …Пожалуйста, рассмотрите… подателей сего письма… на предмет службы его светлости… – читал вслух Брейагар.

То, что граф выделил одно слово, заставило Саймона на мгновение запаниковать – неужели Брейагар заметил, что слово «подателей» исправлено на множественное число? Саймон написал окончание слова небрежно, чтобы у графа не возникло подозрений.

Граф Брейагар, не сводя глаз с Саймона, передал письмо старшему сержанту. Пока тот его читал, еще медленнее, чем Брейагар, дворянин оценивающе оглядел юношу с головы до ног, потом бросил быстрый взгляд на коленопреклоненного Джеремию. Сержант вернул письмо и улыбнулся – и Саймон увидел, что на самом деле у него не хватает двух зубов и розовый язык мелькает в темном проливе.

– Что же. – Брейагар произнес эти слова на выдохе, словно скорбную ноту. – Моргенес, старый аптекарь, хочет, чтобы я принял пару замковых мышей и превратил их в мужчин. – Он взял с тарелки крошечное бедро и принялся его жевать, почти сразу добравшись до кости. – Невозможно.

Саймон почувствовал, как у него подгибаются колени, а желудок устремляется к горлу.

– Но… почему? – запинаясь, спросил он.

– Потому что вы мне не нужны. У меня достаточно солдат. Я не могу вас взять. Никто не начнет посевную, пока не пойдет дождь, а у меня уже выстроилась очередь из мужчин, желающих получить работу, которая их прокормит. Но, что еще важнее, я не хочу вас брать – пару жирных городских парней, не знающих настоящей боли, если не считать легких шлепков по розовой заднице за кражу вишен. Так что проваливайте. Если начнется война, если ухмыляющиеся язычники в Эрнистире будут продолжать противиться воле короля или если появится предатель Джошуа, вы сможете взять вилы или косы вместе с остальными крестьянами – возможно, вам даже позволят сопровождать армию и поить лошадей, если нам не будет хватать людей. Но вы никогда не станете солдатами. Король не для того сделал меня лордом-констеблем, чтобы я нянчился с молокососами. Сержант, покажи замковым мышкам дыру, чтобы они в ней исчезли.