Джульет Марильер - Арфа королей

– Брокк! Помоги нам!

В свете луны, в неразберихе этого странного сражения он вдруг начинает петь. От его голоса меня пробирает дрожь. И хотя в его песне нет слов, она говорит о погибели и мраке, о неудачах и потерях, о печали и будущем, лишенном всякой надежды. Она сродни черному проклятию, от нее в моей памяти всплывают самые плохие воспоминания. Мелодия взвивается в ночной воздух. На глаза наворачиваются слезы. От такой песни может заплакать даже луна. Ливаун все еще сражается – рубит, колет и поворачивает коня, чтобы сойтись лицом к лицу с новым врагом. И именно она из нас троих ранена.

– Дау! – кричит она. – Быстрее!

Я моргаю и выхожу из ступора. Движения тварей замедлились, их, как и меня, охватило замешательство. Вокруг Брокка образовалось пустое пространство, словно никто не желает приближаться к нему, пока он поет эту жуткую песнь. Сколько этих гнусных созданий осталось? Я делаю судорожный вдох и издаю боевой клич, вызывая их на бой. Такой звук еще никогда не слетал с моих губ, в нем – копившаяся годами боль. Оружие наготове: пусть нападают.

Первую тварь, которая на меня набрасывается, я насаживаю на клинок. Второй отрубаю голову. С оставшейся быстро расправляется Ливаун. Вдруг наступает тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием, тоскливым ржанием лошадей да криком одинокой ночной птицы высоко над нашими головами. Все кончено. Но кончено не благодаря храбрости Ливаун или моей стойкости, а благодаря Брокку. Я не знаю, что он сделал, и знать не хочу. Но больше никогда не хотел бы слышать этой песни.

– Ливаун! Ты ранена. Дай посмотрю.

– Ерунда, всего лишь царапина. Не переживай, у нас нет времени.

– Если ты, не успев приехать, истечешь кровью, то время не будет иметь никакого значения. Давай, показывай.

У нее на плече зияет довольно глубокий порез. Обильно течет кровь, однако девушка, совершенно спокойно, особенно в сложившихся обстоятельствах, велит мне приложить кусок ткани и как можно туже перевязать рану. Занимаясь этим, я делаю вид, что мне все равно, что она женщина. И соблюдаю осторожность, касаясь ее руками. Когда повязка наложена – я рад, что она дочь целительницы и позаботилась захватить с собой все необходимое, – Ливаун говорит:

– Спасибо, отличная работа. Брокк, поскачешь вместе со мной. Едем дальше.

Ни слова о том, что только что сделал ее брат. Ни слова упрека насчет сбежавшей лошади. И никаких комментариев по поводу Вороньего племени.

– У тебя и на лице кровь, – говорю я.

В свете луны разглядеть трудно, но мне кажется, что она бледна. Брокку лучше ехать со мной. В этом больше смысла. Но я этого так и не говорю.

– Пусть себе течет.

Она вытирает рукавом лицо, превращая тонкую струйку в полосу.

– Надо ехать. Помоги Брокку, пожалуйста.

Когда она садится в седло, я подсаживаю Брокка, помогая ему взобраться на коня за ее спиной. Мне хочется сказать что-то еще, но не удается найти слова.

Что-нибудь о том, какая она храбрая и каким замечательным может быть лидером. Под ногами на земле что-то поблескивает.

– Твой нож, – говорю я, протягивая его ей.

– А ты возьми свой.

Она вытаскивает его из-за пояса и вкладывает мне в ладонь.

– Иногда из нас получается неплохая команда.

Я через силу улыбаюсь.

– А теперь давайте доведем дело до конца. Брокк, в пути поглядывай по сторонам, может, где увидишь свою лошадь.

Я не тешу себя надеждой, что ей удалось пережить нападение этих тварей. Хотя криков мы тоже не слышали. Может случиться, что она отправилась на родную конюшню. Если бы я верил в молитвы, то наверняка за это бы помолился. Ни одно живое существо не заслуживает такого конца.

– Отлично, – бодро говорит Ливаун, – поехали. И помните – мы обещали действовать в духе мудрости и справедливости. Перед тем, как оказаться на виду у постов стражи, сделаем небольшой привал.

Пока мы едем дальше, я думаю, что она имела в виду. Лично я не помню, чтобы давал обещания о мудрости или справедливости. Звучит все, конечно, замечательно, но какой в действительности нам надо сделать выбор? Мы должны успешно завершить миссию, ради которой нас сюда пригласили: вернуть ко времени проведения ритуала арфу и тем самым обеспечить коронацию не самого умного из двух братьев, чтобы он стал королем.

– Все, привал.

Я осаживаю коня. Солнце еще не взошло, но вот-вот начнет светать. Мы действительно вернулись в самый последний момент. Сердце бешено колотится, но голова ясная. Я знаю, что должна сделать.

– Дау, – говорю я, – мы не можем отдать им арфу. И не можем допустить, чтобы Родан стал королем. Бери лошадей и спокойно веди их в конюшню. Если встретишь Арку, скажешь, что мы не справились. Просто покачай головой – этого будет достаточно.

Пару секунд Дау просто смотрит на меня.

– Что ты задумала?

Он не злится. Все намного хуже. У него голос человека, которого предали. Лебяжий остров для него все, а мои слова означают, что все мы теряем шанс там остаться. Это разбивает мне сердце. Но я не могу делать что-то, понимая, что это неправильно. Эрнья говорила о магии более высокого уровня, и возможно, происходящее и есть проявление этой магии.

– Надеюсь, мы поступим мудро и справедливо. Мы оставим арфу под деревьями неподалеку от входа в неметоны. И пусть случится то, чему быть суждено.

Дау не двигается с места.

– И что я, по-твоему, должен сказать Арку? Ты хочешь, чтобы я солгал ему и сказал, что мы арфы не нашли, хотя мы привезли ее вовремя? После всего, через что тебе пришлось пройти, ты решила провалить миссию? У тебя кровоточат раны, ты совершенно выбилась из сил и, вполне возможно, даже не можешь толком соображать. Да при этом еще ждешь от меня помощи.

Я заставляю себя сосчитать до пяти. Небо светлеет. До моего слуха доносится голос фанфар.

– Отдав сейчас арфу, – говорю я, – мы поставим крест на будущем королевства. Если тебе так будет легче, я сама скажу Арку, а Брокк отнесет арфу. Ты же можешь остаться здесь с лошадьми, пока все не закончится. Не мешай нам, Дау, только и всего. Мне не хотелось бы с тобой драться.

Я кладу руку на рукоять ножа.

– Нам пора.

Брокк спешивается – из-за арфы весьма неуклюже. Никаких следов его лошади, живой или мертвой, мы на обратном пути так и не обнаружили.

– Времени у нас в обрез. Думаю, она так и хотела. И, похоже, специально спланировала, чтобы мы оказались здесь именно в этот момент. Ливаун, нам надо идти.

– Дау, – говорю я, – поверь мне, это только к лучшему. В душе ты и сам это знаешь.

У меня нет желания вступать с ним в бой, но если придется, я так и сделаю. Но потеряю время, которого у нас нет. Я заставляю себя посмотреть ему в глаза и говорю: