Джульет Марильер - Арфа королей

– А разве брат Фелан не сын покойного короля?

– Это сложный вопрос. Здесь надо принимать во внимание традиции, – отвечает Фараннан.

– А по-моему, все ясно! – выкрикивает какой-то смельчак. – Ведь этот друид – тот самый брат, который в прошлый раз не предъявил свои права на трон, так? И именно его хотят боги. Это же проще простого. Даже ребенок понял бы.

Ему хором вторят согласные. Фелан встает. Ашллин с силой вцепилась ему в руку. Кажется, она готова зубами и ногтями дать отпор любому, кто попробует опять его у нее отнять. Фелан бросает взгляд на Родана, но тот отказывается смотреть брату в глаза.

– Все не так просто, – говорит брат Моркан, – Фелан вскоре должен приступить ко второму этапу обучения. Эти три года он вместе с нами молился и учился. Вам известно, что каждый, кто вступает в наш орден, навсегда отказывается от прошлой жизни. Этот человек, может, и в самом деле королевских кровей, но быть королем ему не суждено.

– Фелан предназначен для духовной жизни, – говорит Верховный Бард, обводя собравшихся свирепым взглядом темных глаз, – в наших рядах он станет великим. У него более высокое предназначение.

– Ступайте, жители Брефны, – заключает лорд Кора, – расходитесь. Ритуал окончен, следующий состоится через год.

Мнением Фелана никто не интересуется, что поражает меня и кажется несправедливым. Не думаю, что сейчас он хочет стать королем сильнее, чем три года назад, но в сложившихся обстоятельствах ему можно было бы дать возможность высказаться. Такой же шанс можно было бы предоставить и Родану, хотя я надеюсь, что этого никто делать не будет. Собравшиеся переминаются с ноги на ногу и перешептываются. Никто не уходит. Никто не согласен, что все закончилось.

– Милорд, – примирительно говорит Брондус, – разве в традиции содержится категорический запрет друиду-ученику покидать орден и принимать на себя мирское звание, будь то пастух, кузнец или король? Может, в подобных исключительных обстоятельствах возможны оговорки?

– Конечно же нет… – взрывается Фараннан, но спокойный голос Фелана заставляет его замолчать.

– При всем уважении к вам, брат Фараннан, если подобные оговорки кому-то и известны, то только брату Огру, нашему ученому мужу. Поверьте, я не преследую цели стать королем Брефны. Мне нравится жизнь среди братьев и служение богам, которому я отдаюсь всем сердцем. Однако…

Фелан опускает глаза. Может, смотрит на Арфу Королей, которую Брокк, перед тем как отойти, положил в траву. А может на девочку, вцепившуюся в его руку будто в спасательный круг.

– Где брат Огр? – устало спрашивает Моркан.

По рядам братьев пробегает волнение, и вперед выходит невысокий, тщедушный человек в белой мантии. Он опирается на березовый посох и выглядит на сто лет. Но при этом радостно оглядывается и широко улыбается.

– Замечательно, – говорит он голосом, который переполняет добродушие, – невероятно! А как перепутали арфы, а! Но это все, надо полагать, только к лучшему. Если же говорить об обетах друидов и о том, можно ли их нарушать, то раздел традиции, посвященный ученикам, действительно очень туманен, а во многом и забыт. Человек может выйти из ордена, если у него в семье кто-то серьезно заболеет, если у него осталась сердечная привязанность – хотя при той жизни, которой мы живем, такое случается редко, – или если он столкнулся с кризисом веры. Уйти же потому, что боги избрали его на царство, случай, на мой взгляд, беспрецедентный, хотя никто не знает, какие необычайные события могли иметь место в прошлом.

– Значит, раздел туманен… – говорит Фараннан.

Он все еще злится, хотя и пытается это скрывать. Фелан, надо думать, самый выдающийся его ученик, может даже друг – молодой человек, которого он в один прекрасный день мечтает возвысить до звания Верховного Барда. Это при условии, что Моркан не мечтает сделать из него Верховного Друида. Сама мысль о том, что ни того, ни другого может и не произойти, является для каждого из них ударом, хотя я чувствую, что Моркан более склонен к компромиссу.

– И нам, конечно же, брат Огр, совсем не обязательно следовать его букве, так? – спрашивает Фараннан.

– Может, брат Огр расскажет нам подробности, – говорит Фелан и улыбается старику, – если я что-то и знаю о нем наверняка, так это то, что он прекрасно помнит любой раздел традиции, о котором его только можно спросить.

– Ну, хорошо, – соглашается ученый муж, – хорошо, я расскажу. Если брат желает покинуть орден, не проучившись три года, то действительно может совершить такой шаг, если причины, побуждающие его к этому, нельзя назвать легкомысленными. Его поблагодарят за служение и благожелательно распрощаются. По прошествии же этих трех лет, он, как предполагается, должен оставаться членом ордена всю свою жизнь. Человек, покидающий братство на таком позднем этапе, а такое действительно случается, бросает на себя тень. Фелан еще не провел с нами трех лет, хотя этот день уже не за горами.

Я слышу, как почтенный брат Фараннан шепотом изрыгает проклятия. Если не принимать его в расчет, толпа безмолвствует. Птицы на деревьях у нас над головами не прекращают петь. Все так же светит солнце. Я задерживаю дыхание, ожидая, что кто-то заговорит, и гадая, кто может взять на себя такую смелость.

– Брат, – говорит Родан, выходя вперед.

Он смотрит только на Фелана, не удостаивая взглядом ни регента, ни друидов.

– Этот день мог стать моим, но боги, по-видимому, решили иначе. Если ты согласишься принять корону, я откажусь от притязаний на трон прямо здесь и сейчас.

Не будь я и без того достаточно поражена, то удивилась бы, увидев, как он опускается на колено и склоняет голову. Впервые за все время Родан на моих глазах поступает как принц.

– Встань, брат, – потрясенно отвечает Фелан, – прошу тебя. И знай, что если это действительно случится, для тебя всегда найдется место рядом со мной.

Он протягивает руку и помогает Родану подняться. Несколько мгновений они смотрят друг другу в глаза, затем каждый из них отступает.

– Милорды! – продолжает Фелан. – Братья! Народ Брефны! Я не знаю, что сказать… Помните одно – если мне действительно придется стать королем, а такова, вероятно, воля богов, я буду всем сердцем служить вам, неизменно поступая в духе мудрости и справедливости.

Над толпой опять взлетают крики:

– Да здравствует настоящий король!

– Боги сделали свой выбор!

– Короновать его прямо сейчас!

И так далее, и тому подобное.

Если бы у меня за плечами было трехлетнее правление, а до следующего Дня летнего солнцестояния оставался целый год, то на месте Коры я бы точно знала, каким должен стать следующий шаг.

– Народ Брефны!

Регент, по-видимому, принял решение.