Джульет Марильер - Арфа королей

– Благодарю вас, миледи, – говорю я, с большим трудом сдерживая гнев. – Что будет после того, как мы выполним эти задания?

– Тогда ты вернешься сюда за братом. В канун Дня летнего солнцестояния приходи опять к нашему порталу и пой. Тебя пропустят, предоставят средства достижения ваших целей и позволят вернуться обратно ко двору.

– Погодите-ка… как вы сказали? В канун Дня летнего солнцестояния? Но это же слишком поздно!

Вся эта затея сплошной обман, она не собирается отдавать арфу, ей хочется только одного – оставить у себя Брокка…

– Ливаун, – говорит мне брат, протягивая свой свиток.

В нем только два пункта.

Сочинить и спеть необходимую нам великую балладу.

Оставаться здесь и играть нам до кануна Дня летнего солнцестояния.

Я поднимаю взгляд и по глазам Брокка вижу, что ему в равной степени хочется как остаться, так и уйти. Его раздирают эти два желания, что совсем не удивительно, ведь это место и странный народ, который здесь живет, являются частью его наследия – Колдовской мир у него в крови. Я не хочу его здесь оставлять. Эрнья уже считает его своим, это видно по ее глазам. Если он останется с ней до кануна Дня летнего солнцестояния, то изменится. У него не будет другого выбора, кроме как пить их напитки и есть еду, в итоге они смогут воздействовать на него своей магией.

– Все в порядке, – говорит Брок.

Его голос и в самом деле дрожит или мне только кажется?

– Нет, правда, все в порядке, Ливаун. Я дал обещание и смогу сочинить эту песнь лучше всего, если мне здесь никто не будет мешать. Прошу тебя, иди, а я останусь. Здесь мне ничто не угрожает.

– Перед тем, как ты уйдешь, добавлю только одно, – говорит королева Маленького народца, – все, что происходит в этом царстве, хранится в тайне. Это защищает моих подданных. Люди сюда допускаются редко, но стоит кому-то проболтаться у чужой двери, как некоторым, появись у них такая возможность, тут же захочется к нам сунуться. Поэтому ты, Кира, не будешь ничего никому говорить. Чтобы объяснить ваше с Брокком отсутствие, придумай какую-нибудь легенду, не сомневаюсь, что это тебе по плечу. Всю правду нельзя говорить даже твоему верному другу по ту сторону стены. Ступай, объясни все словами, понятными обычному человеку – то есть не ребенку, не знахарке, не тому, кого учили петь, играть и писать стихи, не друиду, не мудрецу и не целителю. Возвращайся ко двору и выполни задания. А в канун Дня летнего солнцестояния возвращайся одна, готовая спеть. И помни – никому ни слова. Ведь самодисциплина является неотъемлемой частью кодекса воина, так?

Эрнья поворачивается к Рябиннику:

– Выведи Ливаун через портал.

Она берет Брокка под руку и приникает к нему. Я вижу, что щеки брата заливает румянец, и мне это не нравится. Мы его здесь потеряем.

– Пойдем, мой бард, – говорит королева, – прощайся с сестрой, я устала.

Но не успевает Брокк произнести хоть слово, как она его уводит.

Мы с Рябинником идем к узкому проходу в стене. Мне нужно спешить, пока он не закрылся, но я не решаюсь.

– Рябинник, мой брат будет здесь в безопасности? Хотя бы до Дня летнего солнцестояния?

– В безопасности? – эхом отзывается он. – Ни один из нас не может быть в безопасности, пока небо затмевает Воронье племя. Так что никаких обещаний я дать не могу. Но буду присматривать за ним, насколько это в моих силах.

– Тогда благодарю тебя – как воительница воина. И прощаюсь до кануна Дня летнего солнцестояния.

Да хранит нас Дагда, ждать осталось десять дней.

– Хорошо, тогда до кануна Дня летнего солнцестояния. Теперь иди.

Я прохожу через расщелину в скале, покидаю царство Эрньи и возвращаюсь в свой мир. И хотя сердце мое не разбито, это самый что ни на есть замечательный способ получить множество ссадин и царапин, и я чувствую себя как слива, упавшая с дерева на твердую землю.

Дау все еще ждет меня. До этого момента я даже не понимала, насколько мне это нужно. На меня накатывает волна эмоций: облегчение, изнеможение, печаль и пара капель чистой паники, что мне, о великие боги, теперь сказать Арку? Если бы здесь был мой старший брат Гэлен или отец, я бросилась бы им в объятия и разревелась. Либо изрыгнула бы пару ругательств, а может даже и то, и другое. Как бы то ни было, я все-таки плачу и не могу ничего с собой поделать. Будь оно все проклято!

– Спасибо, что подождал, – бурчу я, вытирая лицо рукавом.

О боги, как же я устала.

Дау сует мне в правую руку бурдюк, в левую – чистый носовой платок и молча ждет. Даже не спрашивает, где я была и удалось ли мне найти Брокка.

Я пью, вытираю нос, чувствую себя немного лучше, сажусь на камни и говорю:

– Спасибо.

Долго отдыхать нет возможности, надо возвращаться. Что же я так выбилась из сил? Возвращается и боль в лодыжке, о которой я там умудрилась забыть. День выдался очень, очень долгим. И, к тому же, он еще не закончился.

Дау нужно все как-то объяснить. Сколько правды я могу ему сказать, не нарушая данного Эрнье обещания? Первой с моих губ слетает фраза:

– Ты готов трижды со мной станцевать до Дня летнего солнцестояния?

Дау смотрит на меня как на безумную, что совсем не удивительно.

– А это не вызовет подозрений? Ведь певунье и конюху полагается вести себя так, словно они незнакомы.

– Просто ответь «да» или «нет». Три вечера, три танца, начиная с сегодняшнего дня и кончая кануном Дня летнего солнцестояния. Я придумаю, как отвести от нас подозрения.

Он долго молчит.

– Воин должен говорить прямо и решительно, – говорит он, – я говорю «да». Но предупреждаю, что могу наступить тебе на ногу. Танцы – не то, что я люблю больше всего.

А через миг он спрашивает:

– Ты можешь сказать мне, что происходит?

– Нам пора идти. Не хочу задерживаться в этом лесу даже на мгновение дольше, чем нужно.

Там, где позволяет тропинка, мы идем бок о бок. Я стараюсь не хромать и пытаюсь подобрать слова. Но все, что приходит на ум, кажется полным безумием.

В конце концов, разговор начинает сам Дау.

– Брата нашла? – спрашивает он.

– Да, нашла, он в полном порядке. Но вернуться не может, по крайней мере, пока. Дау, мы с Брокком поклялись никому не говорить о том, что там было. Ты сам видел… Ты не мог не заметить, что во всем этом есть кое-что необычное.

– Прождав там столько времени, я вообще уже было подумал, что мне все это приснилось, начиная с того момента, как ты попросила меня помочь тебе пройти сквозь стену. Да весь этот день, говоря твоими словами, был необычным.

Мне в голову приходит досадная мысль.

– Проклятье! – бормочу я.

– Что это ты там проклинаешь?

– Без Брокка я понятия не имею, как вернуться обратно. Стража привыкла пропускать его через ворота.

– Не страшно, – отвечает Дау, – я могу решить эту проблему. Тебе это не понравится, но должно сработать. К тому же, мой вариант тесно связан с танцами.