Стивен Кинг - Дьюма-Ки

Уайрман посмотрел на скатывающееся к горизонту солнце, на часы.

– Мучачо, ты считаешь, что в сложившейся ситуации нам нужно все это слушать? Как я понимаю, да?

– Будь уверен. – Я вытащил рисунок кега. Широкую горловину закрывала навинчивающаяся крышка. На боковой поверхности полукругом было написано слово «TABLE», под ним, тоже полукругом – «SCOTLAND». Выглядели надписи не очень: рисунки получались у меня лучше, чем буквы. – Виски, господа.

Джек указал на бесформенную человекоподобную фигурку, которая находилась над «SCOTLAND»и под «TABLE». Я нарисовал ее оранжевым карандашом, стояла она на одной ноге, вытянув вторую назад.

– Кто эта деваха в платье?

– Это не платье – килт. Как я понимаю, это должен быть горец.

Уайрман вскинул кустистые брови.

– За этот рисунок премии тебе не видать, мучачо.

– Элизабет засунула Персе в маленькую бочку для виски. – Джек задумчиво смотрел на рисунок. – А может, Элизабет и няня Мельда…

Я покачал головой.

– Только Элизабет.

– И какие у него размеры?

Я поднял руку на два фута от скамейки, подумал, поднял чуть выше.

Джек кивнул, но при этом нахмурился и спросил:

– Она засунула фарфоровую фигурку в кег и завернула крышку. Или заткнула горловину затычкой. Утопила Персе, чтобы та заснула. Я вот чего не понимаю, босс. Она же начала звать Элизабет из воды. Со дна Залива!

– Пока не будем об этом. – Я засунул рисунок бочонка в самый низ и показал им другой. Няня Мельда звонила по телефону в гостиной. Что-то вороватое чувствовалось в наклоне головы, в сутулости плеч, показанных одним или двумя штрихами, но и этого хватало, чтобы понять, как южане воспринимали сам факт, что черная домоправительница пользовалась телефоном в гостиной, даже при чрезвычайных обстоятельствах. – Мы думали, что Ади и Эмери прочитали об этом в местной газете и вернулись, но газеты Атланты не сообщали о двух маленьких девочках, утонувших во Флориде. Когда у няни Мельды отпали последние сомнения в том, что девочки пропали, она позвонила Истлейку – Хозяину – на материк, чтобы сообщить дурную весть. А потом позвонила туда, где Ади проживала со своим мужем.

Уайрман ударил кулаком по колену.

– Ади сказала няне, где будет жить. Разумеется, сказала!

Я кивнул.

– Наверное, молодые запрыгнули в поезд тем же вечером, потому что приехали на Дьюма-Ки на следующий день, еще до наступления темноты.

– И к тому времени две средние дочери тоже вернулись домой, – догадался Джек.

– Да, собралась вся семья. И вон там… – я указал на воду, где в ожидании темноты покачивался на волнах красивый белый корабль, – было много лодок. Поиски тел продолжались три дня, хотя все уже понимали, что девочки мертвы. И я не сомневаюсь, что Джона Истлейка меньше всего интересовало, каким образом его старшая дочь и ее муж узнали о случившемся. В эти дни он мог думать только о пропавших близняшках.

– «ОНИ ИСЧЕЗЛИ», – пробормотал Уайрман. – Pobre hombre [189].

Я показал им следующий рисунок. Три человека стояли на веранде «Гнезда цапли», махали руками, а большой старинный автомобиль уезжал по дробленому ракушечнику подъездной дорожки к каменным столбам и нормальному миру за ними. Я нарисовал несколько пальм, банановых деревьев, но не зеленую изгородь; в 1927 году изгороди не существовало.

В заднем стекле автомобиля виднелись два белых овала. Я по очереди коснулся каждого.

– Мария и Ханна. Возвращаются в школу Брейдена.

– Очень уж они равнодушные, или вы так не думаете?

Я покачал головой.

– Не думаю. Дети не скорбят, как взрослые.

Джек кивнул.

– Да. Наверное. Но я удивлен… – Он замолчал.

– Чем? – спросил я. – Что тебя удивляет?

– Что Персе отпустила их.

– Если на то пошло, она их не отпускала. Они же поехали в Брейден.

Уайрман постучал пальцем по рисунку.

– А где Элизабет?

– Повсюду, – ответил я. – Мы смотрим ее глазами.

– Осталось немного, но ничего хорошего не обещаю.

Я показал им следующий рисунок. Рисовал я его так же торопливо, как и другие. Мужчина стоял к нам спиной, но я не сомневался, что это живая версия того существа, которое защелкнуло «браслет» на моей руке на кухне «Розовой громады». Мы смотрели на него сверху вниз. Джек перевел взгляд с рисунка на Тенистый берег, от которого осталась узкая полоска песка, вновь глянул на рисунок. Наконец вскинул глаза на меня.

– Здесь? – тихо спросил он. – Мы смотрим на него с этого самого места?

– Да.

– Это Эмери? – Уайрман прикоснулся в фигуре. Говорил он еще тише, чем Джек, и его лоб блестел от пота.

– Да.

– Утопленник, что был у тебя в доме?

– Да.

Уайрман сдвинул палец.

– А это Тесси и Лаура?

– Тесси и Ло-Ло. Да.

– Они… что? Заманили его? Как сирены в одном древнегреческом мифе?

– Да.

– И это действительно произошло! – Джек говорил так, словно докопался до истины.

– Действительно произошло. Никогда не сомневайся в ее силе.

Уайрман посмотрел на солнце, которое приблизилось к горизонту. Серебряный отблеск на воде начал темнеть.

– Тогда заканчивай, мучачо, и как можно скорее. Чтобы мы смогли довести дело до конца и убраться отсюда ко всем чертям.

– Мне все равно осталось совсем немного. – Я пролистал рисунки, многие из которых состояли из нескольких штрихов. – Настоящей героиней была няня Мельда, а мы даже не знаем ее фамилии.

Я показал им один из незаконченных рисунков: няня Мельда, узнаваемая по косынке на голове и темному цвету лица, разговаривает с молодой женщиной в холле у парадной двери. Новин сидит рядом, на столе, нарисованном десятком линий и соединяющим их воедино кругом.

– Вот она, рассказывает Адриане какую-то выдумку об Эмери после его исчезновения. Что его срочно вызвали в Атланту? Что он уехал в Тампу, чтобы купить ей подарок? Не знаю. Лишь бы Ади осталась в доме, лишь бы никуда не ушла.

– Няня Мельда пыталась выиграть время, – кивнул Джек.

– Это все, что она могла сделать. – Я указал на джунгли, отделявшие нас от северной оконечности острова. Расти они здесь никак не могли, во всяком случае, без помощи бригады садоводов, которым пришлось бы работать сверхурочно. – Ничего этого в тысяча девятьсот двадцать седьмом году не было, но была Элизабет – в расцвете своего таланта. Я не думаю, что кому-нибудь удалось бы уехать с острова по дороге. Одному Богу известно, что именно по указке Персе нарисовала Элизабет между «Гнездом цапли» и разводным мостом.

– То есть следующей должна была уйти Адриана? – спросил Уайрман.

– Потом Джон. За ними – Мария и Ханна. Потому что Персе собиралась избавиться от всех, за исключением, возможно, Элизабет. Няня Мельда знала, что она сможет удержать Ади на один-единственный день. Но ей и требовался лишь один день.