Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

Давным-давно жил-был бедный мельник, и была у него красавица дочь. Случилось ему однажды разговаривать с королем, и он, желая придать себе важности, сказал ему:

– Есть у меня дочка, да такая рукодельница, что спрядет тебе из соломы золотую пряжу.

Король говорит мельнику:

– Хорошее это дело. Если твоя дочь и впрямь такая рукодельница, как ты говоришь, то приведи ее завтра ко мне в замок, хочу я взглянуть на ее работу.

Мельник привел свою дочь, а король отвел ее в каморку, полную соломой, дал ей прялку да веретено и сказал:

– Принимайся за работу; если же за ночь к рассвету не спрядешь золотую пряжу из всей этой соломы, то будешь казнена.

Затем он сам запер каморку, и осталась она там одна.

Сидит бедняжка мельникова дочь и не знает, что бы придумать, чтобы спастись от смерти. Она не ведала, как можно из соломы спрясть в золотой пряжи. И так ей было страшно, что она, наконец, принялась плакать.

Вдруг дверь отворяется, к ней в каморку входит маленький человечек и говорит:

– Здравствуй, дочь мельника, что ты так горько плачешь?

– Ах, – отвечала ему девушка. – Велено мне из этой соломы напрясть золотой пряжи, а я знать не знаю, как бы это!

Человечек говорит:

– А что ты мне дашь, ежели я за тебя все сделаю?

– Дам тебе монисто, – отвечала девушка. Взял человечек монисто, присел к прялке да – круть, круть, круть! – повернул ее трижды, и готов моток. Вставил он другую – круть, круть, круть! – повернул трижды, и второй готов. Так он и прял всю ночь, так что к рассвету перепрял всю солому, а кругом лежали мотки золотой пряжи.

На утренней заре явился король. Увидев золото, он удивился и обрадовался; но сердце его воспылало жадностью. Велел он отвести дочь мельника в другую комнату, больше прежней и тоже полную соломы, и строго приказал ей перепрясть и эту солому за одну ночь, если дорога ей жизнь.

Девушка не знала, что делать, принялась она плакать, тут дверь снова отворяется, входит тот же маленький человечек и говорит:

– Что ты мне дашь, ежели напряду я для тебя золота и из этой соломы?

– Дам тебе перстенек с моего пальца, – отвечает девушка. Взял человечек перстенек, принялся опять крутить прялку, и к утру вся солома была перепрядена в блестящую золотую пряжу.

Обрадовался король, увидав столько золота, но и этого показалось ему мало. Велел он отвести дочь мельника в новую комнату, еще больше двух первых, полную соломы, и сказал:

– Перепряди все это в золото в одну ночь. Если управишься, возьму тебя жены.

А про себя думает: «Что ж с того, что она дочь мельника, зато жены богаче ее мне в целом свете не сыскать!»

Как осталась девушка одна, в третий раз приходит к ней человечек и говорит:

– Что ты мне дашь, ежели и в этот раз спряду я для тебя золота из всей этой соломы?

– Не осталось у меня ничего, что бы я могла тебе дать, – отвечает девушка.

– Тогда обещай отдать мне первенца, когда станешь королевой.

«Кто знает еще, как все сложится?» – подумала дочь мельника. Да и не знала она, как еще помочь своему горю, вот и пообещала человечку то, о чем он просил. Тогда он и в третий раз еще раз перепрял для нее всю солому в золотую пряжу.

Явился наутро король и увидел, что его желание выполнено. Тогда сыграли свадьбу, и красивая дочь мельника стала королевой.

Год спустя родила королева прелестного младенца, а о человечке, что выручил ее в беде, даже не вспоминала.

Вдруг он явился к ней в покои и говорит:

– Что ж, пришла пора, отдавай мне, что обещала.

Королева замерла от ужаса и стала сулить ему все сокровища королевства, лишь бы оставил ей дитя. Но человечек сказал:

– Нет, живое для меня милее всех сокровищ в мире.

Стала тут королева плакать и стенать так горестно, что человечек над ней сжалился.

– Так и быть, даю тебе сроку три дня, – сказал он. – Если за это время сумеешь ты узнать мое имя, можешь оставить своего ребенка себе.

Всю ночь королева глаз не сомкнула, вспоминала все имена, какие ей когда-либо приходилось слышать, и отправила гонца, чтобы разузнал по всей стране, какие имена еще есть.

Назавтра пришел человечек, а она принялась перечислять все имена, какие только знала, начиная с Каспара, Мельхиора и Бальтазара, и перечислила по порядку все, какие могла. Но человечек всякий раз говорил ей:

– Нет, не мое это имя.

Тогда королева приказала разузнавать по соседям, какие там бывают имена, и стала называть человечку самые редкостные и удивительные имена, говоря:

– Уж не зовут ли тебя Риннебист или Гаммельсваде, или Шнюрбайн?

Но он всякий раз отвечал:

– Нет, не мое это имя.

К третьему дню возвратился гонец и сказал:

– Не мог я, как ни старался, отыскать ни единого нового имени. Но вот вышел я из лесу к высокой горе, куда никто и не захаживает, кроме лис да зайцев, и увидал там маленькую избушку, а перед ней горел маленький костер, а вокруг плясал смешной человечек. Он прыгал на одной ножке и распевал:

Можете себе представить, как обрадовалась королева, услыхав это имя. А когда в скором времени явился к ней человечек и спросил:

– Ну, госпожа королева, так как же меня зовут?

Королева спросила сначала:

– Тебя зовут Кунц?

– Нет.

– Или Хайнц?

– Нет.

– Тогда, может быть, твое имя Румпельштильцхен?

– Не иначе как сам дьявол тебе подсказал, сам дьявол! – вскричал человечек и в гневе топнул правой ногой, да так сильно, что ушел в землю по пояс. Тогда в ярости ухватил он себя за левую ногу обеими руками, да и разорвал сам себя надвое.

Второй раз за этот месяц Анника шла рука об руку с Робертом по проходу в церкви. Не доходя до алтаря, они свернули в сторону и протиснулись на небольшую отгороженную скамью. То место, где они совсем недавно приносили друг другу обеты любви и верности, было теперь занято черным гробом.

В гробу лежал Альберт, отец Роберта, бывший при жизни директором-распорядителем компании «Аксрид», крупнейшего производителя хлеба в Швеции. Церковь была полна. Среди собравшихся были друзья, но, кроме того, похороны привлекли многих – тех, чье благосостояние в том или ином смысле зависело от успехов «Аксрида»: представителей заокеанских филиалов, акционеров, руководителей субподрядных организаций…

Люди посматривали на Роберта, обменивались взглядами, перешептывались. Он был единственным сыном и наследником. Теперь все зависело от него. Роберт рассеянно постукивал по обложке сборника церковных гимнов, и Анника провела пальцем по его обручальному кольцу, потом взяла его руку в свою и нежно пожала.