Антология - Раздол туманов. Страницы шотландской гэльской поэзии XVII–XX вв.

Свод небес, пустых и сирых,
В темных дырах;
Туча крылья распростерла,
Скалит жерла.

Вскинулось над морем шквала
Покрывало
Грубое, в чернильных пятнах
Неопрятных.

Бурей океан измотан,
И встает он
То холмом, а то порою
И горою.

Злилась бездна роковая,
Завывая,
Злобно чавкая волною,
Как слюною.

В искрах моря опахало [18] Автор описывает появление на поверхности моря слоя «панцирных жгутиковых». Их огромные скопления заставляют море полыхать искристым огнем. При этом явлении массово гибнет рыба.
Полыхало,
Громоносна и багряна
Шла моряна.

Шла валов гряда седая,
Наседая,
Даль угрюмо лиловела
И ревела.

К небу нас морская сила
Возносила —
Паруса на гребне вала
Нам срывало.

Вниз несла волна другая,
Настигая:
Висли, как волокна пряжи,
Наши тяжи.

Бури уханье в сувое
Громовое;
Волн стенанье роковое
Горше вдвое.

Все отчаянней, все пуще
Шквал ревущий,
Но и кормщик в гневе диком
Шит не лыком.

Гребни пенные срезаем
И сползаем
В преисподню тьму подводну,
Чуть не пó дну.

Толпы яростных, злорадных
Чудищ смрадных,
Полный горьких сожалений
Крик тюлений.

Бесконечная болтанка,
Лихоманка,
Мозга взорванного брызги,
Треск и взвизги.

Рвется вопль из водной бездны
Бесполезный:
«Не покиньте раб смиренных
В долах пенных!»

Если выглянешь из лодки
В миг короткий,
Всюду прикоснется взор твой
К рыбе мертвой.

С ложа сорванные хлябью,
Плыли рябью
Горы донных, безобразных
Слизней грязных.

Море закипело чашей
Гнусной каши
С кровью мрази ядовитой,
Клешневитой,

Тошнотворной, маслянистой
И когтистой,
Многоглавой, бесноватой
И рогатой.

Из пучин всплывали орды:
Злые морды,
Сонмы чудищ вездесущих
И орущих.

Изнывало в этом вое
Все живое,
Внемля эдакому ору,
Сгинуть впору.

И стихия не сдержала б
Горьких жалоб
Демонов глубинноводных,
Безысходных.

К цели мчимся полным ходом
Вдаль по водам,
И в борта носы дельфиньи
Тычут свиньи [19] Морская свинья ( Phocoena phocoena ). .

И ворочается море
В тяжкой хвори
Меж ладьей и дальней сушей
Грузной тушей.

Нас в дороге постепенно
Топит пена,
И гремит над синей бездной
Гром небесный.

Круглых молний длятся пляски
Средь оснастки,
И висит над нами скверный —
Запах серный.

С морем небеса смешались,
Не решались
Огнь, Земля, Вода и Воздух
Дать нам роздых.

Но, поняв, что мы не сгинем
В море синем,
Вдруг притихла ширь морская.
Размякая.

На ладье – печальный гомон:
Руль поломан,
Вышли весла из уключин,
Всяк измучен.

Напрочь порваны на части
Наши снасти,
Напрочь выдраны кусины
Парусины,

Покорежена с испода
Вся колода [20] Киль. e 59 E ;
Разломались, как тростины,
Решетины,

Нашесть дыбится любая,
Погибая,
И трещит доска кривая
Бортовая.

Хоть еще ветрило плещет
И трепещет,
Но, похоже, лопнут вожжи
Чуть попозже.

Все заклепки расклепало,
Все пропало.
Ничего, сказать по чести,
Нет на месте!

На ладье царит усталость:
Всем досталось.
Верить в то, что цело судно.
Нынче трудно.

У пролива на Гебридах
Сделав выдох,
Проявила буря милость,
Притомилась.

Удалилась с небосвода
Непогода,
Уступив черед отраде
Синей глади.

И молитва клана смело
Возгремела:
Сохранила нас сегодня
Длань Господня.

Паруса часы свои
Отслужили.
Мы щеглу на дно ладьи
Положили.

Вот и кончена дорога
До порога,
Нас гребок сосновых весел
К суше бросил,

Сделать шаг всего один
Надо скоро:
Каррикфергус – наш притин
И опора.

Только пища и вода —
Вся награда.
Но отсюда никуда
Нам не надо.

Я плачу не над Божьей карой,
Но над жестокостью врага:
Господь, сынам отвагу дàруй:
К Тебе взывает Твой слуга.
Наш победитель – герцог Вильям:
Иссохнет пусть его рука!
Мы – колоски, мы не осилим
Презренной мощи сорняка.

О горе! Узурпатор трона,
Чудовище, Георг Второй,
Не чтя исконного закона,
Пригнал красномундирный строй,
Страшна не пушка, не бомбарда, —
Страшны – южане-дикари!
Всевышний! Карла-Эдуарда
На трон шотландский водвори!

Не отразишь меча тартаном,
У горцев слишком мало сил.
А к злобным лисам, к англичанам,
И Сатана благоволил:
Стихии стали им подспорьем;
Земля промокла, и тотчас
Дожди и вихри по нагорьям
Пришли, одолевая нас.