Трумен Капоте - Завтрак у Тиффани. Голоса травы

У нее потухла сигарета. Кажется, она потеряла нить рассказа или, хуже, раздумала его заканчивать. Я уже готов был затопать ногами и засвистеть, как это делают хулиганы в кинотеатре, когда вдруг гаснет экран, да и Райли, хоть и не в такой радикальной форме, тоже проявлял признаки нетерпения. Он чиркнул спичкой, чтобы дать ей огня, и резкий звук вернул ее к действительности, но, похоже, в этой короткой паузе она успела убежать далеко вперед.

– Папа поклялся, что убьет гада. А Джеральдина повторяла как попугай: «Скажи, кто он, и Дэн его пристрелит из ружья». Я смеялась до слез, а бывало и наоборот. Я ей ответила: «Понятия не имею. Любой из пяти или шести парней в Юфрае». Услышав это, мама влепила мне пощечину. Но они мне поверили, даже Дэн Рейни со временем – во всяком случае ему хотелось в это верить, бедняге. Несколько месяцев я не выходила из дома, и тут умирает папа. Мне запретили идти даже на траурную службу – люди увидят мой живот, стыда не оберешься! Вот тогда-то все и случилось: все ушли на похороны, я осталась одна, в дом ломился ветер с песком, как слон в посудную лавку, – а меня посетил Господь, хотя я никак не попадала в число избранных. Доселе матери приходилось меня уговаривать, чтобы я учила стихи из Библии, зато позже, меньше чем за три месяца, я выучила тысячу с лишним стихов. Я играла экзерсис на пианино, как вдруг разбилось оконное стекло, ветер перевернул в комнате все вверх дном, а через мгновение снова наступил порядок, и рядом со мной уже кто-то был… дух отца, подумала я… круговерть улеглась, словно весенний ветерок… это был Он, и, распрямив спину, как того изначально желал Создатель, я распахнула Ему объятья. Это произошло двадцать шесть лет назад, третьего февраля; тогда мне было шестнадцать, сейчас мне сорок два, и я ни разу не пошла на попятную. Когда начались схватки, я не позвала ни Джеральдину, ни Дэна Рейни, никого, просто шепотом читала библейские стихи, и ни одна живая душа не подозревала, что родился Дэнни, пока не услышали его крики. Это имя дала ему Джеральдина. Ее ребенок, так все решили, отовсюду приезжали люди с подарками, мужчины похлопывали Дэна Рейни по спине и говорили, какой у него чудесный сын. Как только мне позволило здоровье, я уехала в Стоунвилль, от нас тридцать миль, шахтерский город в два раза больше Юфрая. Там с еще одной девушкой мы открыли прачечную, а так как вокруг жили в основном холостяки, работы у нас хватало. Два раза в месяц я ездила домой, чтобы увидеть Дэнни, и так на протяжении семи лет, моя единственная радость и довольно странная, ведь каждый раз мое сердце разрывалось: такой красивый мальчик, слов нет. Но Джеральдина запретила мне к нему притрагиваться; стоило мне его поцеловать, как она взвивалась до потолка. И Дэн Рейни не лучше, все боялся, что я уеду не одна. В последний свой приезд я его попросила о встрече в Юфрае. Я уже давно носилась с сумасшедшей идеей: пережить это еще раз, выносить ребенка, который будет близнецом Дэнни. Но общий отец… тут я погорячилась. Он бы родился на свет мертвым. Я поглядела на Дэна Рейни – был жутко холодный день, мы сидели рядом с пустой танцплощадкой, и, помнится, он все время держал руки в карманах – и отослала его назад, так и не сказав, зачем вызвала. Зато потом годами искала похожего на него мужчину.

У одного шахтера в Стоунвилле были такие же веснушки и желтые глаза; добрая душа, он подарил мне Сэма, моего старшенького. А отцом Бет, насколько я помню, стал парень – вылитая копия Дэна Рейни, жаль только, девочка совсем не похожа на Дэнни. Забыла сказать: я продала свою половину прачечной и уехала в Техас – работала официанткой в Амарилло и Далласе.

Но, только встретив мистера Хани, я поняла, почему меня выбрал Господь и в чем состоит мое предназначение. Мистер Хани нес Слово Божие. Услышав его проповедь, я захотела его увидеть. Мы не проговорили и двадцати минут, как вдруг он объявляет, что хочет на мне жениться, если, конечно, я еще не замужем. Нет, говорю, не замужем, но у меня есть небольшая семья. К тому моменту она насчитывала пятерых. Его это ничуть не смутило. Через неделю, на Валентинов день, мы поженились. Он был уже человек немолодой и ни капельки не похож на Дэна Рейни; без каблуков он не доходил мне до плеча, но, когда нас соединял Господь, мой муж ведал, что творил: мы дали жизнь Рою, и Пёрл, и Кейт, и Клио, и Крошке Гомеру… почти все они родились в той самой кибитке, которую вы видели. Мы разъезжали по городам и весям, неся Слово Божие тем, кто его сроду не слышал, – во всяком случае так, как оно звучало в устах моего благоверного. А теперь печальный факт: я потеряла мистера Хани. Однажды утром, в неисхоженной части Луизианы, где живут каджуны, он сошел с дороги купить какую-то еду – и больше мы его не видели. Как сквозь землю провалился. Мне плевать на слова копов, он был не из тех, кто мог сбежать от семьи. Нет, его грохнули.

– Или это амнезия, – вставил я, – когда ты все забываешь, даже собственное имя.

– Он знал наизусть всю Библию, и, по-твоему, такой человек мог забыть свое имя? Какой-то каджун убил его из-за аметистового кольца. Само собой, были у меня потом еще мужчины, но это уже не любовь. Лилли, Ида, Лорел, другие детки… они взялись словно ниоткуда. Видно, зачем-то мне это нужно: чувствовать, как очередная жизнь бьется у меня под сердцем, а иначе скукожусь.

После того как все дети, искупавшись, натянули на себя одежду, кое-кто наизнанку, мы вернулись под наше дерево, и уже там старшие девочки над костром высушили и расчесали малышам волосы. В наше отсутствие Долли понянчилась с младенцем и теперь не желала его отдавать.

– Как жаль, что ни у меня, ни у Кэтрин нет ребеночка. Сестра Ида подтвердила, что они потешные и какая это радость.

Наконец все расселись вокруг костра. Тушеное блюдо получилось на редкость острым, что, возможно, только способствовало его успеху, и судья раздавал еду по кругу, так как у нас было всего три чашки, с шутками и прибаутками, которые приводили детей в восторг. Девчушка по имени Бензин Тексако решила, что сделала ошибку и что настоящий ее папа вовсе не Райли, a судья, который тотчас же вознаградил ее за это «полетом на Луну», подбрасывая высоко над головой со словами: «Кто на север, кто на юг, ты же, детка, сделай крюк!»

– Какой вы сильный, – похвалила его сестра Ида, отчего он еще больше разошелся, чуть не предложил ей пощупать его мускулатуру и все поглядывал на Долли: она-то как, им восхищается? Да, восхищается.

Последние отблески заходящего солнца сопровождались горловым курлыканьем вяхиря. Повеяло холодком, а в воздухе словно растворилась радуга, и он заиграл голубовато-зеленоватыми тонами. Долли поежилась:

– Надвигается гроза. С утра чувствую.

Я торжествующе посмотрел на Райли: что я тебе говорил?!