Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Он вспомнил заглавие статьи, которую собиралась написать о нем Гейл, — «Человек, который иссяк». Жаль, что нельзя рассказать об этом Энн. Как и то, что прошлой ночью он спал с этой невозмутимо улыбавшейся особой в розовом купальнике и, если получится, будет спать и этой.

— Повторяю вопрос, мистер Уодли, — сказала Гейл. — Не может ли быть так, что вы из той же скромности не поставили ни одного своего сценария?

— Черт побери, конечно, нет! Не знай я, что способен на большее, чем девяносто девять процентов этих олухов, мнящих себя режиссерами, просто застрелился бы. Но эти ублюдки, которые правят киностудиями, ни за что не возьмут меня.

— На этом можно и закончить программу, — объявила Гейл в микрофон. — Большое спасибо, мистер Уодли, за откровенное и компетентное обсуждение проблем сценаристов. Жаль, что мистера Крейга неожиданно отвлекли и мы лишились возможности услышать мнение опытного человека, долгое время проработавшего в этой области. Надеемся, что нам повезет и в ближайшем будущем мы сумеем провести с мистером Крейгом, человеком чрезвычайно занятым, побольше времени. С вами была Гейл Маккиннон. Репортаж с Каннского фестиваля.

Выключив диктофон, она улыбнулась широко и невинно:

— Будет день — будет пища. Забавный у вас папа, верно, Энн?

Она принялась укладывать диктофон в футляр.

— Не понимаю тебя, папа, — вторила Энн. — Мне показалось, вы друзья.

Ничего себе друзья!

— Не вижу, какой может быть вред от нескольких слов, — продолжала Энн.

— Молчание — золото, — коротко бросил Крейг. — Когда-нибудь ты это поймешь. Йан, что, по-твоему, хорошего в том, что ты сейчас пел соловьем? И зачем тебе это нужно?

— Как зачем? — удивился Йан. — Тщеславие. Черта, к которой нельзя относиться легко. Ты, разумеется, выше человеческих слабостей.

— Ничего подобного, — рассердился Крейг. Он вступил в спор не ради себя, а ради Энн, чтобы показать ей, что к чему. Он не хотел, чтобы и дочь захватило безумное стремление американцев к рекламе, самовосхвалению, лести, пустой бойкой трепотне по телевидению, трепотне, истинная и крайне серьезная цель которой — продать автомобили, дезодоранты, моющие средства, политиков, лекарства от несварения желудка и бессонницы.

— Йан! — воскликнул он. — Понятно, почему Гейл занимается всей этой бессмыслицей…

— Осторожнее, осторожнее, — издевательски вставила Гейл.

— В конце концов, она этим зарабатывает себе на хлеб, и, вероятно, это ничуть не постыднее нашего способа делать деньги…

— Благослови вас Бог, папочка, — кивнула Гейл.

Крейг твердо решил запереть на ночь дверь и, если понадобится, заткнуть уши ватой. Он с трудом заставил себя оторвать взгляд от прелестного насмешливого лица и вновь обратился к Уодли:

— И зачем тебе понадобилось нести этот бред? Чего ты достиг? Я серьезно. Объясни, может, сумеешь меня убедить?

— Ну, — пожал плечами Йан, — прежде всего до твоего прихода добрая старушка Гейл расхваливала мои книги. Благородная маленькая лгунья нашла для каждого романа доброе слово. Может, ее программа подвигнет хотя бы одного человека зайти в книжный магазин и купить одну или две, а может, и все. А поскольку они вряд ли есть в продаже, может, какой-то издатель решит издать собрание моих сочинений в мягкой обложке? Не будь святее самого папы, Джесс. Ты ведь делаешь картину затем, чтобы люди ее увидели, так?

— Да, — признал Крейг.

— И чем же ты отличаешься от меня?

— Не хотите, чтобы я включила диктофон, Джесс? — вмешалась Гейл. — Всего минута! Можем прямо сейчас начать интервью.

— В последнее время я не продал ни единого фильма, — буркнул Крейг. — Оставьте диктофон в покое.

— А вдруг программу случайно услышит какой-нибудь продюсер или режиссер, — продолжал Уодли, — и воскликнет: «Эй, а я думал, что этот парень давно дал дуба! А раз это не так, может, именно он и напишет сценарий моей следующей картины!» Все мы полагаемся на удачу: ты, я, Гейл, даже эта милая девушка, оказавшаяся твоей дочерью. Одно движение стрелки по шкале приемника может означать жизнь и смерть для кого-то вроде меня.

— И ты действительно этому веришь? — удивился Крейг.

— А во что, по-твоему, я верю? — с горечью бросил Уодли. — В то, что меня вдруг оценят? Не смеши меня!

— Я запоминаю каждое слово, — пригрозила Гейл. — Уверена, это на что-нибудь пригодится. Например, для статьи о вас, Джесс. Известный человек, уклоняющийся от известности. Обязательно спрошу, искренний ли это порыв или хитрый замысел, стремление возбудить к себе интерес, якобы отвергая все предложения, отказываясь от всяких возможностей так называемой рекламы? Не привлекает ли лицо, скрытое вуалью, больше внимания?

— Мистер Уодли прав, — неожиданно решила Энн. — Он написал прекрасные книги, а о нем забыли. И я слушала всё интервью. Он сказал много интересного, это людям следует услышать.

— Я говорила Энн, что вы не желаете ни с кем беседовать, — пояснила Гейл.

— Вижу, вы, девушки, за два часа успели все обсудить, — кисло буркнул Крейг.

— Мгновенная и взаимная симпатия, — улыбнулась Гейл. — В один миг уничтожили пропасть между поколениями двадцати— и двадцатидвухлетних.

— Люди твоего возраста, па, — наставительно начала Энн, — вечно жалуются, что молодежь вас не понимает. Ну вот, ты получил идеальную возможность добиться того, чего хочешь, рассказав ордам людей всех возрастов обо всем, что у тебя на душе, и все-таки отказываешься.

— Я привык самовыражаться в фильмах, а не стирать свое грязное белье на людях, — сухо возразил Крейг.

— Иногда, мистер Крейг, — бесстрастно заметила Гейл, — мне кажется, что вы не слишком хорошо ко мне относитесь.

Крейг встал.

— Я иду в отель. — И, вытащив из кармана несколько банкнот, осведомился: — Сколько ты выпила, Энн?

— Забудь! — величественно взмахнул рукой Уодли. — Я заплачу!

— Спасибо, — кивнул Крейг. Ну да, из тех трехсот долларов, что он дал на поездку в Испанию! — Идешь, Энн?

— Хочу еще раз окунуться.

— Я тоже, — поддержала ее Гейл. — У меня был жаркий день.

— И я с вами, девочки, — присоединился Уодли. — Спасете меня, если буду тонуть. Кстати, Джесс, — добавил он, допивая виски и вставая, — я предложил поужинать сегодня вместе. Встретимся в баре в восемь?

Крейг заметил умоляющий взгляд Энн.

«Все что угодно, — подумал он, — лишь бы не ужинать наедине с папочкой».

— Разве тебе не нужно написать в своем обзоре о вечернем показе? — спросил он Уодли.

— Я прочел пресс-рекламу. Что-то насчет выращивания соколов в Венгрии. Вполне можно пропустить. Не думаю, чтобы мои педики интересовались венгерскими соколами. Если фильм действительно ничего, могу процитировать «Монд». Ну что, увидимся в восемь?