Фридрих фон Гаклендер - Европейские негры

– Позвольте же мне прибавить к вашим делам еще одно, прервал Вольмар, нетерпеливо-слушавший рассказ словоохотливого Президента: – я в страшном беспокойстве. Помните, вы говорили мне, по дружбе, что я в таких летах напрасно беру молодую жену. Вы говорили правду.

Президент сделал глубокомысленную мину, как бы говоря: «о! я всегда прав», но почел нужным возразить:

– Генерал, могу вас уверить, что ваше беспокойство едва-ли основательно: ваша супруга держит себя безукоризненно – я могу это сказать. До нашего слуха тотчас доходит каждая интрига – понимаете? нам необходимо знать все, для разных соображений.

– Au nom de Dieu, je vous prie! я говорю: не настоящее, а прошедшее мучит меня. В её прежней жизни, казалось мне, есть какие-то загадочные стороны. Я следил за нею. Je l'épiais. Недавно она вошла в магазин, вышла в заднюю дверь – а карета ждала ее у парадного подъезда – взяла фиакр, приехала в один дом на отдаленной улице, и там цаловала ребенка с нежностью матери. Voilà l'affaire. Что это значит? Я начал следить за нею с удвоенным вниманием. Но ребенок исчез из этого дома неизвестно куда.

– Если б вы обратились ко мне, мы не выпустили б его из виду, с достоинством сказал президент.

– Я открыл его следы и передаю вам адрес нового приюта. Моя жена ездит видеться с этим мальчиком. В доме бывает иногда какой-то молодой человек – понимаете? но в одно время с ним она была только раз. Это ужасно! К мальчику приставлен ныне гувернёр, некто Бейль…

– Бейль! В деле о грабеже, произведенном у Блаффера, также замешано имя какого-то Бейля, который служил у книгопродавца конторщиком. Книгопродавец подозревает, что он подвел злодеев, по злобе. Это совпадение придало вашему открытию двойной интерес.

– Вы понимаете? я вас прошу произвести в доме внезапный обыск, сказал Вольмар: – и постараться произвесть его в такое время, чтоб захватить там таинственных покровителей мальчика.

– Но подумали ль вы о скандале, любезный Вольмар? Не лучше ли выбрать время, когда малютка будет один с этим Бейлем?

– Au nom de Dieu! нет, вы должны найти там и ее! Да, я этого хочу, et je m'en charge, président, сказал Вольмар задыхающимся от гнева голосом. – Потому сделайте приготовления для обыска, но ждите от меня записки, чтоб приступить к нему – записка, вероятно, будет прислана вам скоро, и тогда, я вас прошу поступить по всей строгости полицейских постановлений с людьми, которых вы найдете. Point de ménagements, je vous prie!

Все дамы, девицы, молодые и даже старые люди, принадлежавшие к высшему обществу, были в страшных хлопотах по случаю придворного маскарада. Уже несколько дней все швеи в городе просиживали далеко за полночь, приготовляя великолепные и замысловатые костюмы. Настал наконец и торжественный вечер, к которому готовились так долго.

В комнате фрейлейн Евгении фон-Сальм, среди картонок с цветами, лентами и всевозможными уборами, сидели две девушки – горничная и Нанетта, арфистка, бывшая покровительница её в «Лисьей Норе»; она теперь была швеею в модном магазине и весело распевала, в то же время прилежно работая иглою.

– Не пой так громко, Нанетта, сказала горничная: – фрейлейн может воротиться. Она не любит шума.

– Что ты меня пугаешь? разве я не знаю, что твоя фрейлейн просидит у майора Сальма до самого маскарада? Ведь молодой граф Форбах будет там. Я часто работаю у жены фон-Сальма и знаю все ваши дела. Скажи, скоро ли свадьба?

– Я не слышала об этом, отвечала горничная.

– Скрытничаешь? Так я сама тебе скажу, что свадьба будет через месяц. Но, мне кажется, стучатся в дверь. Отопри, Генриэтта.

Генриэтта отворила дверь и с криком отступила на несколько шагов: мужчина в плаще, ступивший через порог, был тот самый человек, с которым говорила она в «Лисьей Норе».

– Мне надобно поговорить с тобою, сказал он горничной, подходя к столу: – попроси твою подругу запереть дверь и отойти в сторону, чтоб не мешать нам.

Нанетта исполнила его приказания. Робость овладела и этою смелою девушкою, потому что незнакомец имел повелительный вид, недопускавший противоречия.

– Ты очень-дурно исполняешь обязанности, которые возложены мною на тебя, сказал он горничной: – но помни, что ты нигде не избежишь моей власти. Впрочем, прибавил он более-мягким тоном: – я пришел не затем, чтоб упрекать тебя. Я понимаю твои чувства: ты хочешь быть верна своей доброй госпоже. Я даже избавлю тебя от прежних моих условий, тяжелых для тебя, если ты исполнишь поручение, которое я тебе дам теперь. Это лежит костюм твоей госпожи? – он отделан белыми лентами. Ты должна спороть их и заменить вот этими (он подал дрожащей девушке коробочку лент), но это должно быть сделано так, чтоб твоя госпожа не заметила перемену в своем костюме. Понимаешь ли, мне нужно, чтоб твоя госпожа явилась на маскарад в костюме с теми лентами, которые отдал я тебе.

– Но как же это сделать? Она заметит, уныло сказала девушка.

– Нет, ты сделаешь из моих лент только один бант на капюшоне её домино, и завернешь все банты в тонкую бумагу, чтоб они не испортились – ведь это делается – не правда ли? и снимешь бумагу только тогда, когда домино будет надето – понимаешь? Помни же, что я приказываю тебе непременно сделать это, иначе ты погибла. Исполнив мою волю, напротив, ты будешь награждена и освобождена от всяких обязанностей относительно меня – помни это. По возвращении твоей госпожи из маскарада, ты можешь рассказать ей все, и я даю тебе слово: она простит тебя. Помни ж, что ты погибла, если ослушаешься моего последнего приказания.

И с этими словами он ушел, не дожидаясь ответа смущенной девушки.

Незнакомец – но мы уже знаем, что этот таинственный человек был барон Бранд – пошел в «Лисью Нору». Дверью, которую знал только он один, прошел он в комнату, где происходила сцена с лакеем и горничною. Там уже дожидался его хозяин гостинницы.

– Что нового, Шарфер? спросил он.

– Йозеф хочет видеть вас по какому-то важному делу. Он давно здесь. Уверены ли вы в нем? Его видели несколько раз подле дома президента полиции.

– Он не изменит, я уверен в нем. Позовите его сюда, отвечал Бранд. – Не думал я видеть тебя здесь так скоро, Йозеф, сказал он вошедшему лакею графа Форбаха: – ведь мы расставались с тобою на-долго.

– Я уже несколько дней прихожу сюда, чтоб видеть вас; но вас не было.

– Значит, у тебя важное дело до меня?

– Очень-важное. В пятницу у моего господина был его приятель, живописец Эриксен. Они говорили о загадочном человеке, который принят в лучшем обществе, но поступки которого подозрительны.

– О ком же это? спросил Бранд, не показывая и тени беспокойства, которое овладело им при этих словах.

– О бароне Бранде… сказал Йозеф, запинаясь, и вдруг упал к ногам своего собеседника: – простите меня! я узнаю вас, несмотря на ваш парик и бороду! вам грозит опасность!