Мария Корелли - Вендетта, или История одного отверженного

Я горько улыбнулся. Она не заметила этой улыбки. Я медленно погладил ее шелковые волосы.

«За эти сладкие слова, моя дорогая, вы получите свою награду. Вы только что назвали меня сказочным принцем, – вероятно, я заслужил этот титул даже больше, чем вы думаете. Вы помните бриллианты, которые я прислал для вас еще до нашей встречи?»

«Помню их! – воскликнула она. – Это мои любимые украшения. Подобные драгоценности пристало носить самой императрице».

«И императрица красоты их носит! – сказал я легко. – Но они – простой пустяк в сравнении с другими камнями, которые мне принадлежат и которые я смею предложить вам».

Ее глаза заблестели от жадности и предвкушения.

«О, позвольте мне взглянуть на них! – вскричала она. – Если они даже прекраснее, чем те, что у меня уже есть, то это и впрямь нечто исключительное! И все они – для меня?»

«Только для вас! – ответил я, притягивая ее ближе и поигрывая ее маленькой белой ручкой, на которой обручальное кольцо сверкало так ярко. – Все – для моей невесты. Небольшая кучка блестящих безделушек: красные рубины – ах! они красны, как кровь, бриллианты, сияющие, подобно скрещенным кинжалам, сапфиры – голубые как молния, жемчуга – чище маленьких ручек мертвого ребенка, опалы столь же изменчивых цветов, как любовь женщины! Почему вы дрожите? – спросил я, ибо она беспокойно зашевелилась в моих объятиях. – Я использовал плохие метафоры? Ах, дорогая моя, я ведь не поэт! Я не умею говорить о вещах иначе, чем они представляются моему бедному воображению. Да, все эти бесценные вещи – для вас, красавица; вам придется их принять, и пусть они принесут вам много радости!»

Мгновенная бледность прокралась по ее лицу, в то время как я говорил привычным твердым, хриплым голосом, которому стремился придать еще больше грубости, чем обычно, но вскоре она оправилась от мимолетного волнения, которое, вероятно, испытала, и отдалась радости удовлетворения своих главных страстей – тщеславия и жадности.

«Я стану обладательницей лучших драгоценностей во всем Неаполе! – смеялась она довольно. – Как же мне обзавидуются другие женщины! Но где же эти сокровища? Можно мне увидеть их прямо сейчас, немедленно?»

«Нет, не прямо сейчас, – отвечал я с презрительной насмешкой, которая избежала ее внимания. – Завтра вечером – вечером после нашей свадьбы – вы их получите. И я еще должен исполнить данное вам обещание. Вы ведь пожелали увидеть меня без этого, – и я притронулся к темным очкам, – не так ли?»

Она подняла на меня глаза, излучая их блестящими глубинами выражение всепобеждающей нежности.

«Да, – прошептала она, – я хочу увидеть, какой вы есть!»

«Боюсь, вы будете разочарованы, – заметил я иронично, – поскольку в мои глаза не слишком приятно смотреть».

«Неважно, – парировала она весело. – Я буду счастлива увидеть их хоть однажды, и нам не понадобится много света в комнате, если он причиняет вам боль. Я не стану причиной ваших страданий – нет, ни за что на свете!»

«Вы очень любезны, – отвечал я, – даже больше, чем я этого заслуживаю. Надеюсь, что окажусь достойным вашей заботы! Но вернемся к вопросу о драгоценностях. Я бы хотел, чтобы вы посмотрели их сами и отобрали лучшие из них. Вы пойдете со мной завтра ночью? И я покажу вам, где они».

Она сладко рассмеялась.

«Разве вы скупец, Чезаре? И нет ли у вас некого тайника, набитого сокровищами, как у Аладдина?»

Я улыбнулся.

«Вероятно, есть, – ответил я. – Бывают исключительные случаи, когда нельзя доверять даже банкам. Драгоценности, которые я собираюсь вам продемонстрировать, практически не имеют цены, и было бы неразумно, почти жестоко, искушать этими игрушками даже самого честного человека. В любом случае, если я и имею нечто общее со скупцом, то только из-за вас: ради вас я лично сберегал сокровища, которые станут вашим свадебным подарком. Вы же не будете винить меня за это?»

Вместо ответа она обвила мою шею своими руками и поцеловала. Как бы я ни старался побороть себя, но каждый раз вздрагивал от прикосновения ее губ: смешанное чувство тоски и ненависти охватывало меня, которое претило ее поцелуям, жалившим мою душу.

«Любовь моя! – пробормотала она. – Если бы я только могла вас винить! Вы не знаете, как много для меня значите. Вы добрый, храбрый и благородный – лучший из всех мужчин; есть только одно, о чем я порой мечтаю», – здесь она умолкла и исподлобья взглянула на меня, в то время как озадаченное, болезненное выражение появилось в ее глазах.

«И о чем же?» – спросил я.

«Чтобы вы не напоминали мне так часто о Фабио, – сказала она резко и несколько злобно. – Не тогда, когда вы говорите о нем, я не это имею в виду. А я говорю о вашем схожем поведении. Конечно, я знаю, что на самом деле нет ничего общего между вами, и все же…» Она снова замолчала и опять показалась озадаченной.

«В самом деле, дорогая моя, – заметил я легкомысленно и полушутя, – вы меня глубоко смущаете! Эта ваша фантазия представляется мне одной из самых неуместных. В монастыре, куда я к вам приезжал, вы чуть с ума не сошли от одного внешнего вида моей руки, которую сочли похожей на руку вашего покойного супруга; а теперь снова та же глупая идея возвращается, когда я уже надеялся, что она исчезла навсегда вместе с прочими болезненными прихотями слишком яркого воображения. Может, вы полагаете, что я – ваш покойный муж?»

И я рассмеялся вслух! Она немного задрожала, но вскоре присоединилась ко мне.

«Я знаю, что это абсурд, – сказала она, – вероятно, я немного перенервничала и преувеличиваю, поскольку пережила слишком много потрясений за последнее время. Расскажите мне еще о ваших драгоценностях. Когда вы отведете меня на них посмотреть?»

«Завтра ночью, – ответил я, – когда бал еще не закончится, вы и я ускользнем вместе, но мы вернемся обратно, еще до того, как кто-либо из наших друзей нас хватится. Вы со мной?»

«Конечно, – отвечала она с готовностью, – только мы не должны долго отсутствовать, потому что моя служанка должна будет упаковать мое свадебное платье и драгоценности в сейф. Мы проведем ночь в отеле и отправимся в Рим и Париж первым же утренним поездом, верно?»

«Таков план, несомненно», – сказал я с ледяной улыбкой.

«А тайник, в котором вы прячете свои камни, мой странный Чезаре, значит, находится недалеко?» – спросила она.

«Совсем рядом», – кивнул я, пристально глядя на нее.

Она засмеялась и захлопала в ладоши.

«О, я должна их заполучить, – воскликнула она. – Было бы смешно ехать в Париж без таких украшений. Но почему бы вам самому не достать и не принести их мне, Чезаре?»

«Их так много, – быстро нашелся я, – и я ведь не знаю, какие вы предпочтете. Некоторые из них дороже прочих. И мне будет особенно приятно – я так давно этого ждал – увидеть, как вы сами сделаете выбор».