Фредрик Олссон - Конец цепи

Стал самим собой.

И он шел час за часом.

Темное утро сделало его невидимым. Впрочем, он не встретил никого, от кого стоило прятаться. Дорога, по которой он шел, вела назад в горы и заканчивалась у гигантских железных ворот, откуда он сам выбрался, и единственный автомобиль, проехавший мимо за все время его странствования, был тот, который привез груз, еду, или почту, или, пожалуй, лекарства. О чем бы там ни шла речь, в любом случае подобное его больше не волновало, поскольку он был свободен. И уже начало светать, когда он проехал. Всего в нескольких метрах от беглеца, но даже не заметив, что он там находился.

В конце концов горы остались у него за спиной.

Он шел вдоль извилистых дорог, мимо альпийской деревушки, как бы появившейся с рекламного плаката в туристическом агентстве, но здесь существовавшей в реальности, и через несколько часов автострады стали шире и двухполосными в каждом направлении, и движение увеличилось за счет людей, спешивших мимо.

И там на одной заправочной станции он угнал грузовик.

А в Инсбруке его подобрала красная «Тойота Рав-4».

И довезла до Берлина.

А потом уже все пошло не по плану.

Мужчина, которого он искал, носил фамилию Уоткинс, точно как она.

Его квартира находилась напротив парка треугольной формы во Фридрихсхайне, одного из тех, которые в течение короткого времени служили ему домом, прежде чем он перебирался дальше, и, пожалуй, поэтому любые странности там бросались ему в глаза. У тротуара стояли припаркованными два темных автомобиля. Мужчины за рулем читали газеты с наигранной беспечностью. Слишком явно в любом случае.

За Уоткинсом наблюдали. Пожалуй, они знали, что Крауз будет искать его, естественно, заметили его исчезновение, и, пожалуй, заставили ее рассказать все, и сейчас караулили здесь.

И все равно не автомобили зародили в его душе сомнение.

Его терзало какое-то неприятное ощущение.

Оно появилось во время поездки из Инсбрука, и он пытался избавиться от него, надеялся, что просто начинается простуда, но опять же откуда ей было взяться?

В общем, он остановился на расстоянии. Наблюдал за теми, кто следил за подъездом.

И держал в руке конверт, который якобы мог спасти мир.

Именно так она сказала.

Да, он был бездомный, но не дурак. И знал, что не сможет спасти мир, если заразит его, делая это.

Было утро, но время сейчас потеряло свое значение для них.

А телевидение старательно лило воду на ту же мельницу, не давало им прийти в себя, постоянно показывало одни и те же картинки больницы и авиакатастрофы и представителей власти, не желавших говорить, снова и снова возвращаясь к ним, подобно корове, периодически отрыгивающей траву, пусть с каждым разом в ней остается все меньше питательных веществ.

Они спали, но только по очереди. Сидели каждый в своем кресле, словно было неуважительным ложиться. Как будто что-то могло измениться, если бодрствовать. Словно случившееся удалось бы исправить в нужный момент, и сейчас требовалось не проспать его.

Альберт ждал за рулем, когда Лео спустился вниз с крыши.

Кристина конечно же погибла. Здание отеля огородили, и им не удалось подойти близко, но, насколько они могли судить, там велись спасательные работы, и собаки искали живых людей. А она упала с крыши, оказалась под тоннами камней и не имела ни единого шанса.

Полиция поинтересовалась, что они здесь делали. Альберт занервничал, и, в конце концов, они не видели больше причин оставаться.

Сели в машину и поехали по автостраде А10. Повернули на восток, и их единственной целью стало выбраться из Амстердама, а когда стали слипаться глаза от усталости, парализующей все тело, стоило адреналину ослабить хватку, и никто больше не осмелился сесть за руль, их устроил первый попавшийся на пути мотель. А сейчас наступило утро, но они по-прежнему пребывали там, где расположились, как только вошли.

И не произнесли ни слова за все время.

А потом ночь прошла.

И тишина сменилась шумом воды в душевых кабинках в номерах по соседству, шарканьем ног в коридоре, когда кто-то спешил на завтрак, скрипом колесиков сумок, которые катили к выходу, чтобы выписаться и отправиться по новым дорогам к новым мотелям.

Лео первым из них сделал вдох и задержал воздух в легких в качестве сигнала, что он собирается заговорить.

– Я вижу Альпы, – сказал он.

Альберт посмотрел на него. Знал, куда парень клонит, но ничего не ответил.

Письмо Жанин. Он тоже постоянно прокручивал его в голове, Альпы, и все имена, и «найди меня». И, черт возьми, каким образом, хотел бы он знать?

– Значит, в любом случае, – сказал Лео, – наш путь лежит в горы.

Альберт по-прежнему полулежал в кресле. Продолжал смотреть на Лео.

– Ты же знаешь, что не обязан этого делать, не так ли?

Он наблюдал за шведом. Вроде тот же самой молодой человек, что и вчера, та же кепка, тот же пиджак, помятый, немного староватый, наверное, его можно было бы назвать оригинальным, чтобы сделать приятное хозяину, при всей лживости такого комплимента. Однако его взгляд изменился. Лео изменился со времени их первой встречи, пусть с той поры минули только сутки, словно повзрослел за последние двадцать четыре часа и перешагнул некую границу, превратившись из юнца в мужчину.

Или также свое слово сказали усталость и голод. Тоже вполне возможный вариант.

– А что обязан?

Это ответил Лео. В этом он остался верным себе, вчерашнему, отделался полуфразой, но она содержала все необходимое, и Альберт снова окинул его взглядом. Грусть в глазах, немытые волосы, пожалуй, вчера утром они считались какой-то прической, но сегодня большая часть из всего этого выглядела так, словно кто-то небрежно положил парик ему на голову и быстро удалился.

Было что-то трогательное во всем этом.

Они сидели молча несколько секунд.

– Ты хорошо ее знал? – спросил Альберт.

И озадачил Лео. Как ему ответить? Вся трагедия с ней произошла у него на глазах, но, стоило ему прийти в себя от шока, он перенял ее задание не задумываясь. Нет, он, пожалуй, не знал ее, но если не продолжит начатое ею, кто сделает это?

Он услышал собственные мысли. И понял, что промахнулся с формулировкой.

Если он не сделает этого, кем будет сам тогда?

Ведь поездка случилась из-за него. Именно он нашел статью о Жанин и отыскал Альберта, стал причиной их командировки в Амстердам и каким-то образом ее смерти тоже.

И просто обязан был остаться. Ради себя самого и ради нее. И, честно говоря, это не имело никакого отношения к тому, знал он ее хорошо или нет, прежде чем она исчезла.

– Нет, – ответил он просто. – Не знал, не настолько, нет.

Альберт внимательно посмотрел на него:

– В общем, так. Я повел себя не лучшим образом. Из-за меня погиб человек. Полиция искала меня в моем офисе, полиция и люди, о которых я не знаю, кем они являются, но, – и сейчас им овладело сомнение, – в моем понятии они приложили руку к исчезновению Жанин. И, честно говоря, я не знаю, что мне делать.