Фредрик Олссон - Конец цепи

Лео кивнул, но скорее машинально, чем с каким-то смыслом. Он понял, куда клонит его собеседник. И ему не нравился ход его мыслей.

– Тебе двадцать пять, – сказал Альберт. – У тебя есть место практиканта, и оно ждет тебя. И ты достаточно повидал за последние сутки, чтобы заполнить своими впечатлениями целые страницы в течение нескольких дней, если захочешь. Если ты хорош в этом, а по-моему, так все и есть, они возьмут тебя в штат, стоит тебе намекнуть о своем желании. Поправь меня, если я ошибаюсь.

Лео не поправил его. Ничего не сказал. Он, пожалуй, был прав или ошибался, но подобное не играло никакой роли.

– Само собой я благодарен тебе за то, что ты сделал. Без тебя, без твоей машины, без этого я никогда не выбрался бы из Амстердама. Рано или поздно попался бы. И рад, что избежал такой участи. – Он покачал головой. – Но ты уже сделал все, что от тебя требовалось. Я должен найти Жанин. А ты ничего не должен. И можешь возвращаться домой, у тебя нет причин оставаться здесь.

Они смотрели друг на друга.

Две секунды. Четыре.

И Лео молчал, думал, и вопреки усталости его голова работала как часы, и решение созрело довольно быстро.

А потом он поднялся. Принес телефон Кристины. Тот самый, который стал сейчас его, после того как его собственный исчез вместе с ней.

Посмотрел на Альберта. Искал правильные слова.

– Мне надо сделать два звонка, – сказал он. – А потом мы спланируем наши дальнейшие действия.

Альберт наблюдал, как Лео распахнул дверь в коридор, оставил ее приоткрытой, слышал мягкие шаги молодого человека, когда он бродил снаружи. Короткий поток слов на языке, который Альберт не понимал.

Спорить было не о чем.

При любом раскладе парень не собирался отставлять его.

И Альберт ван Дийк был ужасно благодарен ему за это.

Надежда, вспыхнувшая у Ларса-Эрика Пальмгрена, когда имя Кристины Сандберг замигало на экране его телефона, не имела под собой никаких оснований, о чем он прекрасно знал.

Она не могла выжить.

Но в любом случае он позволил себе поверить в чудо. И даже испытал разочарование, подобное тому как внезапно начинает сосать под ложечкой от голода, когда услышал не ее голос.

– Меня зовут Лео Бьёрк, – сказал он. – Мы разговаривали вчера.

– Она жива? – спросил Пальмгрен.

Только и всего. Это единственное его интересовало, остальное не имело значения, и даже если он знал ответ, в душе надеялся, что ошибается.

– Нет, – ответил Лео ни больше ни меньше. – Нет.

Пожалуй, существовали другие способы сказать то же самое. Но он смог вспомнить лишь один. А потом воцарилась тишина с обоих концов линии, тишина, превращавшаяся в радиосигналы, курсировавшие в обоих направлениях между Амстердамом и Стокгольмом и не содержавшие никакой информации.

– Я могу перезвонить в случае, если… – сказал Лео наконец и надеялся, что логика закончит предложение за него. Если он позвонил в неподходящее время.

– Я в состоянии говорить сейчас, – ответил Пальмгрен.

– Я пытался предупредить ее, – сказал Лео. – Если ты хочешь знать.

Пальмгрен кивнул. Она была упрямой, и он мог все видеть перед собой. Как парень ни пытался бы, ему все равно не удалось бы уговорить ее уйти оттуда. Если бы она даже поняла, чего он добивается.

– Спасибо, – сказал он просто. – За то, что ты рассказал, имелось в виду, и за твои попытки.

И пожалуй, за то, что он хоть мгновение не оставался наедине со своими чувствами, а разделил их с кем-то, находившимся у другого телефона, с кем-то, кого он никогда не встречал, и все равно это лучше, чем ничего.

– У меня есть вопрос, – сказал парень. – Откуда ты знал, что все случится?

– Я получил информацию, – ответил Пальмгрен.

– От кого?

– Не знаю. Мне лишь известно, что он трудится в военном ведомстве. На самом верху. Больше я ничего знаю.

– А откуда он знал?

– Он работает на них.

– На кого?

– Он не в курсе, – сказал Пальмгрен, а потом поправил себя: – По его словам. Но что касается меня, я верю ему.

Он колебался. Сомневался, стоит ли сообщать все детали. Конечно, никто не требовал от него держать в тайне ту толику, которую он узнал или понял от незнакомца, а если речь шла о конфиденциальной информации и мужчина сказал слишком много, это была уже не его проблема. Но он не хотел оказаться втянутым во что-то опасное. Не успел предупредить Кристину, и все получилось ужасно, а сейчас боялся повторения случившегося.

Но если бы звонивший парень смог найти Вильяма… Если фактически существовал хоть какой-то шанс, что он сумеет выяснить, какая чертовщина происходит. Тогда ведь, пожалуй, стоило попытаться помочь, насколько в его силах?

– Мне известно, что есть некая организация, – сказал он. – Однако он не смог сообщить где, поскольку не знал и кто стоит за ней, и кому она подчиняется. Единственно, я понял, что он не одинок.

– Не одинок в чем?

– Если говорить о работе на них. Хватает других. Это его слова. У них есть свои люди повсюду. На самом верху. В полиции. В вооруженных силах. Возможно, в правительствах.

– И чем они занимаются?

Пальмгрен колебался. Голос его собеседника был слишком молодой. И это беспокоило его, создавало у него ощущение ответственности, и он покачал головой, ему пришлось сказать это.

– Лео, – сказал он. – Так ведь тебя зовут? Я хочу, чтобы ты послушал меня. Это человек нашел меня с целью предупредить вас.

– Но почему? – спросил Лео. – Зачем ему понадобилось предупреждать нас? Если он, как это называется?… На их стороне?

Ответ был простой. До ужаса простой.

– Он боялся, – сказал Пальмгрен. Ждал реакцию Лео, но тот молчал, и в конце концов он понизил голос, взмолился: – Что-то происходит. Вы должны убираться из Амстердама. Как можно дальше. Вот и все, что мне известно. О чем бы там ни шла речь, пока мы видели только начало.

– Мы не в Амстердаме, – ответил Лео.

– Я не уверен, что этого достаточно.

– Увидим.

Больше он ничего не сказал.

Создалось ощущение, что разговор закончен.

Однако он не отключил телефон, а продолжил разговор.

– Могу я попросить тебя об одном деле? – сказал Пальмгрен.

Лео не ответил.

– Если вы найдете его. Найдете Вильяма. Скажите, что она никогда не бросала его.

Пауза, прежде чем он добавил:

– Не потому, что он хотел услышать это. Просто это правда.

Прошла секунда, может, чуть больше. И Лео перевел дыхание.

– Я знаю.

Они стояли каждый на своем конце невидимой линии, слушали дыхание человека, которого никогда не встречали.

И Пальмгрена одолевали сомнения. Оставалось еще одно дело. А он уже сказал больше, чем следовало.

– Человек, который разыскал меня, – решился он наконец. – Он слышал, как они говорили о катастрофе.

– Амстердам? – спросил Лео.