Летописец Нестор - Повесть временных лет

В лето 6495. Созва Володимер боляры; своя и старци градьские, и рече им: «Се приходиша ко мне болгаре, рькуще: «Приими закон нашь». Посем же приходиша немци, и ти хваляху закон свой. По сих придоша жидове. Се же послеже придоша грьци, хуляще вси законы, свой же хваляще , и много глаголаша, сказающе от начала миру, о бытьи всего мира. Суть же хитро сказающе, и чюдно слышати их, любо комуждо слушати их, и другий свет поведають быти: да аще кто, дееть, в нашю веру ступит, то паки, умер, втанеть , и не умрети ему в веки; аще ли вын закон ступить, то на оном свете в огне горети. Да что ума придасте? что отвещаете?» И реша бояре и старци: «Веси, княже, яко своего никтоже не хулить, но хвалить. Аще хощеши испытати гораздо, то имаши у собе мужи: послав испытай когождо их службу, и кто како служить богу». И бысть люба речь князю и всем людем; избраша мужи добры и смыслены, числом 10, и реша им: «Идете первое в болгары и испытайте веру их». Они же идоша, и пришедше видеша скверньная дела и кланянье в ропати; придоша в землю свою. И рече им Володимер: «Идете паки в немци, сглядайте такоже, и оттуде идете в греки». Они же придоша в немци, и сглядавше церковную службу их, придоша Царюгороду, и внидоша ко царю. Царь же испыта, коея ради вины придоша. Они же споведаша ему вся бывшая. Се слышав царь, рад быв, и честь велику створи им в той же день. Наутрия посла к патреарху, глаголя сице: «Придоша русь, пытающе веры нашея, да пристрой церковь и крилос, и сам причинися в святительския ризы, да видять славу бога нашего». Си слышав патреарх, повеле созвати крилос, по обычаю створиша праздник, и кадила вожьгоша, пенья и лики сставиша. И иде с ними в церковь, и поставиша я на пространьне месте, показающе красоту церковную, пенья и службы архиерейски, престоянье дьякон, сказающе им служенье бога своего. Они же во изуменьи бывше, удивившеся, похвалиша службу их. И призваша я царя Василий и Костянтин, реста им: «Идете в землю вашю», и отпустиша я с дары велики и с честью. Они же придоша в землю свою. И созва князь боляры своя и старца, рече Володимер: «Се придоша послании нами мужи, да слышим от них бывшее», и рече: «Скажите пред дружиною». Они же реша яко «Ходихом в болгары, смотрихом, како ся покланяють в храме, рекше в ропати, стояще бес пояса; поклонився сядеть, и глядить семо и онамо, яко бешен, и несть веселья в них, но печаль и смрад велик. Несть добр закон их. И придохом в немци, и видехом в храмех многи службы творяща, а красоты не видехом никоеяже. И придохом же в Греки, и ведоша ны, идеже служать богу своему, и не свемы, на небе ли есмы были, ли на земли: несть бо на земли такаго вида ли красоты такоя, и недоумеем бо сказати; токмо то вемы, яко онде бог с человеки пребываеть, и есть служба их паче всех стран. Мы убо не можем забыти красоты тоя, всяк бо человек, аще вкусит сладка, последи горести не приимаеть, тако и мы не имам сде быти». Отвещавше же боляре рекоша: «Аще бы лих закон гречьский, то не бы баба твоя прияла, Ольга, яже бе мудрейши всех человек». Отвещав же Володимер, рече: «Где крещенье приимем?» Они же рекоша: «Где ти любо». И минувшю лету.

В лето 6496, иде Володимер с вои на Корсунь, град гречьский, и затворишася корсуняне в граде. И ста Володимер об он пол города в лимени, дали града стрелище едино, и боряхуся крепко из града. Володимер же обьстоя град. Изнемогаху в граде людье, и рече Володимер к гражаном: «Аще ся не вдасте, имам стояти и за 3 лета». Они же не послушаша того. Володимер же изряди воа своа , и повеле приспу сыпати к граду. Сим же спущим , корсуняне, подкопавше стену градьскую, крадуще сыплемую перьсть, и ношаху к собе в град, сыплюще посреде града. Воини же присыпаху боле, а Володимер стояше. И се муж корсунянин стрели, имянем Настас, напсав сице на стреле: «Кладязи, яже суть за тобою от встока, ис того вода идеть по трубе, копав переими». Володимер же, се слышав, возрев на небо, рече: «Аще се ся сбудет, и сам ся крещю». И ту абье повеле копати преки трубам, и преяша воду. Людье изнемогоша водною жажею и предашася. Вниде Володимер в град и дружина его, и посла Володимер ко царема , Василью и Костянтину, глаголя сице: «Се град ваю славный взях; слышю же се, яко сестру имата девою, да аще ее не вдаста за мя, створю граду вашему, якоже и сему створих». И слы шавша царя, быста печальна, и вздаста весть, сице глаголюща: «Не достоить хрестеяном за поганыя даяти. Аще ся крестиши, то и се получишь, и царство небесное приимеши, и с нами единоверник будеши. Аще ли сего не хощеши створити, не можем дати сестры своее затя». Си слышав Володимер, рече посланым от царю: «Глаголите царема тако, яко аз крещюся, яко испытах преже сих дний закон вашь, и есть ми люба вера ваша и служенье, еже бо ми споведаша послании нами мужи». И си слышавша царя рада быста, и умолиста сестру свою, имянем Аньну, и посласта к Володимеру, глаголюща: «Крестися, и тогда послеве сестру свою к тебе». Рече же Володимер: «Да пришедше с сестрою вашею крестять мя». И послушаста царя и посласта сестру свою, сановники некия и прозвутеры. Она же не хотяше ити: «Яко в полон, – рече, – иду, луче бы ми сде умрети». И реста ей брата: «Еда како обратить бог тобою Рускую землю в покаянье, а Гречьскую землю избавишь от лютыя рати. Видиши ли, колько зла створиша Русь греком? И ныне, аще не идеши, то же имуть створити нам». И одва ю́ принудиша. Она же, седши в кубару, целовавши ужики своя с плачем, поиде чрес море. И приде к Корсуню, и изидоша корсуняне с поклоном, и введоша ю́ в град, и посадиша ю́ в полате. По божью же устрою в се время разболеся Володимер очима, и не видяше ничтоже, и тужаше велми, и не домышляшеться, что створити. И посла к нему царица, рькуще: «Аще хощеши избыти болезни сея, то въскоре крестися, аще ли, то не имаши избыти недуга сего». Си слышав Володимер, рече: «Да аще истина будет, то поистине велик бог будет хрестеянескъ». И повеле хрестити ся. Епископ же корсуньский с попы царицины, огласив, крести Володимера. Яко взложи руку на нь, абье прозре. Видив же се Володимер напрасное ицеленье, и прослави бога, рек: «Топерво уведех бога истиньнаго». Се же видевше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся в церкви святаго Василья, и есть церки та стоящи в Корсуне граде, на месте посреди града, идеже торг деють корсуняне; полата же Володимеря с края церкве стоит и до сего дне, а царицина полата за олтарем. По крещеньи же приведе царицю на браченье. Се же не сведуще право глаголють, яко крестилъся есть в Киеве, инии же реша: в Василеве; друзии же инако скажють…

Володимер же посем поем царицю , и Настаса, и попы корсуньски, с мощми святаго Климента и Фифа, ученика его, поима ссуды церковныя и иконы на благословенье себе. Постави же церковь в Корсуни на горе, идеже ссыпаша среде града, крадуще приспу, яже церки стоить и до сего дне. Взя же ида медяне две капищи, и 4 кони медяны, иже и ныне стоять за святою Богородицею, якоже неведуще мнять я мрамаряны суща. Вдасть же за вено греком Корсунь опять царице деля, а сам приде Киеву. Яко приде, повеле кумиры испроврещи овы исещи , а другия огневи предати. Перуна же повелз привязати коневи к хвосту и влещи с горы по Боричеву на Ручай, 12 мужа пристави тети жезльемь. Се же не яко древу чюющю, но на поруганье бесу, иже прелщаше симь образом человекы, да взмездье прииметь от человек. «Велий еси, господи, чюдна дела твоя!» Вчера чтимь от человек, а днесь поругаем. Влекому же ему по Ручаю к Днепру, плакахуся его невернии людье, еще бо не бяху прияли святаго крещенья. И привлекше, вринуша и́ в Днепр. И пристави Володимер, рек: «Аще кде пристанеть, вы отревайте его от берега; дондеже порогы проидеть, то тогда охабитеся его». Они же повеленая створиша. Яко пустиша и проиде сквозе порогы, изверже и́ ветр на рень , и оттоле прослу Перуня , Рень, якоже и до сего дне словеть. Посемь же Володимир посла по всему граду, глаголя: «Аще не обрящеться кто заутра на реце, богат ли, ли убог, или нищь, ли работник, противен мне да будеть». Се слышавше людье, с радостью идяху, радующеся и глаголюще: «Аще бы се не добро было, не бы сего князь и боляре прияли». Наутрия же изиде Володимер с попы царицины и с корсуньскыми на Днепр, и снидеся бещисла людий. Влезоша в воду, и стаяху овы до шие, а друзии до персий, младии же по перси от берега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху, попове же стояще молитвы творяху. И бяше си видети радость на небеси и на земли, толико душь спасаемых; а дьявол стеня глаголаше: «Увы мне, яко отсюда прогоним есмь! сде бо мнях жилище имети, яко сде не суть ученья апостольска, ни суть ведуще бога, но веселяхъся о службе их, еже служаху мне. И се уже побежен есмь от невегласа, а не от апостол, ни от мученик, неимам уже царствовати в странах сих». Крестившим же ся людем, идоша кождо в домы своя. Володимер же рад быв, яко позна бога сам и людье его, възрев на небо, рече: «Христе боже, створивый небо и землю! призри на новыя люди сия, и дажь им, господи, уведети тобе, истиньнаго бога, якоже уведеша страны хрестьяньскыя. Утверди и веру в них праву и несовратьну, и мне помози, господи, на супротивнаго врага, да, надеяся на тя и на твою державу, побежю козни его». И се рек, повеле рубити церкви и поставляти по местом, идеже стояху кумири. И постави церковь святаго Василья на холме, идеже стояше кумир Перун и прочии, идеже творяху потребы князь и людье. И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом. Послав, нача поимати у нарочитые чади дети, и даяти нача на ученье книжное. Матере же чад сих плакаху по них, еще бо не бяху ся утвердили верою, но акы по мертвеци плакахся.