Гордон Корман - Гипнотизеры

– Четыре очка! Стедман обычно забивает столько, пока кроссовки зашнуровывает. Тебе утром клевер с четырьмя лепестками попался в тарелке с хлопьями или еще что?

Джекс обиделся.

– Ты только что сам сказал, что я его гашу!

– Надо же было за тебя заступиться, – объяснил Томми. – Но мы с тобой оба знаем, что ты не настолько крут. А он на тебя смотрит все равно что на Леброна.

– Я и сам не понимаю, – признался Джекс. – Он должен был меня прожевать и выплюнуть. А вместо этого как будто подыгрывает.

– Да он на тебя таки глазеет, – заметил Томми. – Видно, стремные в его вкусе.

– Ну спасибо!

– Эй, да мне-то что, – поспешно добавил Томми. – Хоть Мисс Америкой будь, лишь бы это помогло Стедмана сдержать.

Тренер «Метких» явно успел настроить своего звездного игрока на наступление: тот все чаще владел мячом, посылая его точно в корзину. Это выходило у него так естественно и легко, что Джекс удивлялся про себя, почему прославленный бомбардир не играет так всякий раз, когда мяч попадает к нему. Разогнавшегося Родни Стедмана Джекс остановить не мог. Да и никто не мог – во всяком случае, в Готэм-лиге.

– Наверно, не так ты испугался, как я думал, – сказал Джекс с огорченной улыбкой.

Родни ответил недоуменным взглядом, будто пытаясь разобраться с какой-то заковыристой головоломкой.

Боялся он или нет, но что-то его тормозило. Он наконец заработал больше десяти очков, но только в разгар последней четверти. К тому времени «Зарядникам» уже было не занимать уверенности в своих силах. Они поняли, что грандиозный провал им уже не грозит. Возможность победить стала реальной.

– Ладно, ребята, – возвысил голос тренер Кнапп, когда до конца осталось две минуты. Они вели со счетом шестьдесят три – шестьдесят два. – Просто играйте, как играете, и мы выйдем отсюда чемпионами.

Но в баскетболе преимущество в одно очко ничего не гарантирует. Родни забил в прыжке с десяти футов и вернул лидерство своей команде. Противники ответили тем же, но номер «ноль-ноль» снова вогнал мяч в кольцо, увеличив количество заработанных очков до четырнадцати. «Меткие» опережали соперника на одно очко, и, что хуже, звездный бомбардир, похоже, окончательно очухался.

– Ты чего делаешь? – прошипел Томми. – Зачем дал ему забить?

– Я всегда так играю, – выдохнул Джекс. – Это раньше что-то странное творилось!

Тренер Кнапп был уже ярко-малиновым.

– Кто-нибудь , сделайте хоть что-нибудь !

Оборона «Метких» собралась. Казалось, время кончится, пока «Зарядники» перебрасывают мяч по кругу в поисках бреши в защите.

– Броса-а-а-а-а-а-ай! – взревел тренер.

От этого вопля Гас опомнился и сделал отчаянный бросок. Мяч срикошетил ему в лицо, потом, вихляясь, прочертил неуклюжую дугу, впечатался в щит и наконец провалился в кольцо. Шестьдесят семь – шестьдесят шесть, «Зарядники» вырвались вперед. До конца матча оставалось ровно пять секунд.

Тайм-аутов у «Метких» не оставалось, поэтому Родни Стедман тут же взял пас и двинулся к корзине соперников, буквально держа победу в руках. В этот момент Джекс понял, что паса ему не видать. Весь сезон судьбу «Метких» решал номер «ноль-ноль», и сейчас происходило то же самое.

Часы отмеряли секунды. Четыре… Три… Две… Перейдя штрафную линию, Родни остановился для броска. Оставшийся на полшага позади Джекс знал, что есть только один способ остановить его. Время стремилось к нулю. Не пытаясь больше перегнать Стедмана, он бросился на него всем телом. В футболе это была бы классическая блокировка.

Вот только играли они не в футбол. Нарушение.

Судья перевел часы на десятую долю секунды назад, и Родни получил два штрафных броска. «Зарядники» совершенно отчаялись. Их единственный шанс оказался обреченным на провал. Мало того, что Родни – «самый ценный игрок» лиги, он еще и король штрафных. Первым сравняет счет, вторым – прикончит противника.

Номер «ноль-ноль» занял свое место на линии и приготовился увенчать родную команду чемпионскими лаврами. Джексу ничего не оставалось, кроме как выбрать подходящую позицию для наблюдения за концом света. Родни бросил на него взгляд, словно говоря: «Ты неплохо старался, но все кончено».

И в тот же миг ни с того ни с сего нахлынуло видение. Джекс увидел себя стоящим рядом с центровым «Метких».

Сейчас? Почему именно сейчас? Неужели перспектива проиграть наводит на него прямо-таки смертельный ужас?

Он тряхнул головой, прогоняя мысли, и сделал единственное, что оставалось в этой ситуации.

– Промахнись! – зашептал он себе под нос. – Ну же, мимо!

Бросок – и мяч, глухо ударившись о железный обруч, отскочил в сторону.

Обе команды ахнули так, что во всем здании воздуха не осталось. Эта ошибка изменила все! Теперь лучшим, на что могли надеяться «Меткие», был овертайм. Но для этого Родни все еще должен был забить штрафной.

– Давай! Мимо! – снова прошептал Джекс. – Промахнись, промахнись !

Последнее слово он выпалил с такой силой, что все на площадке, в том числе Родни, обернулись к нему.

Покраснев, Джекс промямлил:

– Извините.

Он опустил голову и поэтому не увидел, как Родни Стедман, самый ценный игрок лиги, забросил мяч так далеко от корзины, что тот едва не вылетел за пределы площадки. Итоговый счет: шестьдесят семь – шестьдесят шесть в пользу «Вестсайдских автомобильных зарядников», новых чемпионов Готэм-лиги.

Родители и друзья игроков хлынули на площадку. Трибуны опустели. Во все стороны полетели брызги «Гаторейда» – победители принялись лить его друг другу на головы. Началось всеобщее безумное ликование – ураган оглушительных хлопков пронесся по плечам и ладоням.

Джекс наблюдал за происходящим с двух разных точек зрения. С одной – он был в самом центре событий, на скамейке «Зарядников», прыгал и вопил вместе с товарищами по команде и тренерами. А потом вспышка – и он увидел самого себя в центре столпотворения, будто и не был его частью, а смотрел с середины площадки.

Но его потрясло даже не само видение, а смутное чувство, которое накатило вместе с ним. Там, в эпицентре бедлама, его переполняло счастье от совершенно неожиданной, величайшей в истории Готэм-лиги победы Давида над Голиафом.

Так почему же во время галлюцинации, будто бы стоя неподалеку, он не мог избавиться от смутного ощущения досады?

«Бентли» – машина красивая и мощная, но в вечернем манхэттенском трафике все равны. Дело происходило через несколько дней после финала чемпионата Готэм-лиги. Эштон Опус застрял на Двадцать восьмой улице. Он облокотился на гудок – скорее просто для того, чтобы снять напряжение, чем кого-то подогнать. Женщина в автомобиле перед ним не могла тронуться с места, точно так же, как водитель машины перед ней, – пробка тянулась и тянулась. Неужели никто не понимал, что ему надо добраться к сыну?