Уинстон Грум - Форрест Гамп

Прошло совсем не много времени, и летенант Хупер приказал нам «седлать коней», тогда все принялись набивать карманы жестянками с сухпайком и гранатами. Тут у нас возникла своего рода дилема: с одной стороны, гранатой утолить голод затруднительно, а с другой, она тоже лишней не бывает. Вобщем, загнали нас в вертушки, и мы полетели.

То, что Третья рота оказалась в полной заднице, мы поняли уже на подлете. Из джунглей поднимались дым и гарь, с верху нам были видны образовавшие проплешины, земля сотрясалась от взрывов. Не успели мы высадица, как по нам открыли огонь. Один вертолет подбили еще в воздухе, и это была полная жесть: ребята сгорали заживо, а мы ничем не могли помочь.

Меня назначили таскать боеприпасы для пулемета – сказали, что моя комплекция для этого хорошо подходит. Перед загрузкой в вертушки отдельные личности стали просить меня взять к себе их гранаты, чтоб они захватили побольше сухпайков, и я согласился. От меня кусок не отвалица. А сержант Кранц в добавок нагрузил меня здоровенной канистрой воды, которая тянула на двацать кило. И еще перед самой отправкой наш Дэниелс, которому доверили станину для пулемета, обдристался и не смог вылететь вместе со всеми, так что пришлось мне и станину тащить. Если прикинуть общий вес, это было все равно что волохать на себе бугая из числа небраскинских кукурузников. С той только разницей, что тут мы в игры не играли.

Когда уже сморкалось, мы получили приказ выдвинуца в гористый район и помочь Третьей роте, которая толи взяла в кольцо противника, толи сама попала в окружение – смотря чему верить: дяде Сэму или личным наблюдениям.

Вобщем, когда мы высадились, кругом падали снаряды, а вокруг лежало с десяток тяжело раненых, которые со всех сторон стонали и рыдали, заглушая все остальные звуки. Что до меня, я сгибался под тяжестью боеприпасов, канистры, станины и собственной приблуды – бросить-то ничего нельзя. Проползая с грузом мимо щелевого убежища, я услышал, как сидевший там парень говорит своему товарищу: «Глянь, какая образина: вылитое чудовище Франкенштейна!» – и уже хотел ответить, что, дескать, нашел ты время и место шутки шутить, но… чтоб мне сдохнуть! Второй, молчавший солдат выскочил из укрытия и зовет:

– Форрест! Форрест Гамп!

И кого я вижу?! Это же Бубба!

Выходит, для футбола нога Буббы оказалась не годна, а для службы в армии за полмира от дома сгодилась. Вобщем, доволок я свой груз до места, а потом Бубба подполз ко мне, и в минуты затишья (наступавшего при каждом приближении наших самолетов) мы с Буббой наконец-то поделились новостями.

Он расказал, что Дженни Каррен тоже бросила универ и уехала протестовать с какими-то поцефистами или типо того. А еще – что Кертис дал по морде университецкому копу, когда тот выписал ему штраф за неправильную парковку, а затем пинками гонял этого блястителя закона по всему кампусу, покуда не появились прецтавители власти, которые набросили на Кертиса большую сеть и так отволокли в участок. За это тренер Брайант заставил Кертиса после тренеровки намотать лишних пядесят кругов – в виде наказания.

Во дает Кертис.

Ночь тянулась долго, приткнуца негде. Наши самолеты летать не могли, а потому нас, щитай, весь вечер без наказано поливали огнем. Меж двух пригорков была не большая лощина, одну высоту удерживали мы, другую они, и бой велся за эту лощину – для чего и кому понадобился тот клочок глинистой грязи, никто не понимал. Впротчем, сержант Кранц постоянно твердил, что понимать – не наше дело, наше дело – приказы выполнять.

И очень скоро сержант Кранц, подойдя к нам, начал отдавать приказы. Велел перетащить пулемет метров на пядесят и установить слева от огроменного дерева, торчавшего посреди лощины, причем в безопастное место, чтобы нас не поцтрелили нахрен. Из того, что я видел и слышал, было понятно, что такой вещи, как безопастное место, вобще не бывает, включая и то, где мы находились в данный момент, но сновать по этой лощине было бы полным апсурдом. А куда денешься – я старался все выполнять как можно лучше.

Мы с пулеметчиком Боунзом, с Дойлом – поднощиком боеприпасов, как и я, и еще с двумя парнями выпозли из своих нор и стали продвигаца по не большому склону. На полпути нас засекли узкоглазые и открыли огонь из пулемета. Тем не менее мы скатились до низу и от греха подальше рванули в джунгли. Не помню, какое это было растояние в метрах, но почти такое же, как в ярдах, так что, оказавшись вблизи большого дерева, я и говорю Дойлу:

– Может, пора забирать левее.

А он смотрит на меня как зверь и шипит:

– Засунь язык в жопу, Форрест, там узкоглазые.

И верно: под деревом на корточках сидели шесть или восемь местных – перекусывали. Дойл взял гранату и, выдернув чеку, бросил ее в сторону дерева, но слишком высоко. Граната разорвалась в воздухе, узкоглазые загалдели по своему – и тогда Боунз застрочил из пулемета, а двое других метнули еще пару гранат для полного комплекта. Все это заняло не более минуты, и когда вновь наступила тишина, мы стали продвигаца.

Выбрали мы место для пулемета и затихарились до темноты, а там и на всю ночь, но ничего не произошло. С разных сторон до нас чего только не доносилось, но нам никто не досаждал. Квелые, голодные, но зато целые и не вредимые, встретили мы расцвет. Вскоре прибыл посыльный от сержанта Кранца и сообщил, что после полного уничтожения нашей авиацией засевших тут местных в нашу лощину выдвинеца Третья рота, буквально в щитаные минуты.

Все верно: прилетели самолеты, сбросили свой боезапас и зачистили лощину от узкоглазых. Нам было видно, как Третья рота движеца по гребню, чтобы спустица в лощину, но не успели они ступить на склон, как все орудия в мире, включая минометы, принялись их растреливать, и поднялась не вобразимая сумятица. С наших позиций никаких вьетнамцев видно не было – их скрывали густые, как щетка, джунгли, но пальба не прекрощалась. Может, подключились голанцы или норвежцы даже, кто их знает?

Наш пулеметчик Боунз сильно психанул, так как уже понял, что стреляют где-то впереди нас, то есть узкоглазые находяца между нами и нашими позициями, иными словами, мы отрезаны от своих! Он сказал, что рано или поздно если они не сомнут Третью роту, то вернуца восвояси этой же дорогой, и если наткнуца на нас, то мало нам не покажеца. То есть он имел в виду, что хорошо бы нам смотаца отсюда побыстрее.

Собрали мы свою приблуду и только начали подъем, как Доул внезапно глянул в низ и в право, на дно лощины, и увидел целую толпу вновь прибывших узкоглазых, вооруженных до зубов: они поднимались по склону навстречу Третьей роте. Конечно, лучше всего было бы нам с ними задружица, забить на прошлые обиды, но так не бывает. Нырнули мы в высокие заросли, чтобы дождаца, когда узкоглазые поднимуца на пригорок. И тогда Боунз дал пулеметную очередь, единым махом уложив человек десять или пятнацать даже. Мы с Дойлом и двое других метали гранаты, и перевес был теперь на нашей стороне, но Боунз, как на зло, расстрелял всю ленту. Я заправил новую, но когда он уже приготовился нажать на гашетку, его голову разнесла вьетнамская пуля. Боунз лежал на земле, все еще цепляясь за пулемет, как за бесценную жизнь, которую только что потерял.