Уинстон Грум - Форрест Гамп

Уж не знаю, чего все ждали, но посколько утром он меня просил чего-нибудь сыграть у него на лекции, я вытащил из кармана свою гармонику и стал наигрывать «Пуф, волшебный дракон» [9] «Пуф, волшебный дракон» («Puff the Magic Dragon») – песня американского фолк-трио Питер, Пол и Мэри с альбома «Moving» (1963). . Студенты на меня вылупились, как на клопа, и оцепенели, а закончив мелодию, никому даже в голову не пришло похлопать или хоть что-нибудь. Ну, думаю, значит, не понравилось, встал со стула, сказал «спасибо» и ушел. Мне-то плевать на них.

В том семестре произошло только два других более-менее важных события. Первое – мы выграли Нацианальное студенческое первенство по американскому футболу и поехали на Апельсиновый кубок [10] Апельсиновый кубок – ежегодный турнир по американскому футболу среди студенческих команд. Один из старейших кубков в США, впервые разыгранный в 1902 г. Ежегодно проводится с 1916 г. На ранних этапах победителям соревнований Апельсинового кубка по американскому футболу и одноименных соревнований по теннису вручался символический приз – кубок, наполненный апельсинами. , а второе – я убедился, что Дженни Каррен трахаеца с банджоистом.

Дело было в тот вечер, когда у нас планировалось выступление на каком-то меропринятии в одном из университецких клубов. А до этого у нашей команды была дико напряжная тренеровка – у меня так в горле пересохло, что я мог бы из унитаза, по собачьи, воду вылакать. Но строениях в пяти или шести от Обезьянника находился не большой магазинчик-склад, и после тренеровки я отправился туда, чтоб купить сахару и несколько лаймов, а потом в общаге приготовить прохолодительный напиток по маминому рецепту. Из-за прилавка косенькая старушка уставилась на меня затравленным взглядом, как будто я типо налетчик или бандит. Ходил я ходил вдоль стелажей, лаймы искал, и она в конце концов не выдержала: «Вам что-нибудь поцказать?» – ну, я и ответил: «Мне бы лаймов пару штук», а она такая: лаймов нету. Тогда я спросил, может, лимоны есть, потому как в принципе можно и лимонами обойтись, но у нее ни лимонов не оказалось, ни апельсинов, ничего. Это же типо склад. Уж не знаю, сколько я там топтался, час или больше, только старушенция совсем извелась и спрашивает: «Ничего не выбрали?» Ну, за не имением лучшего взял я со стелажа компот из нектаринов и сахар-песок, чтоб только от жажды не помереть – не обезательно ведь лимонад, можно и нектаринад типо приготовить. Пришел к себе в подвал, откупорил жестянку ножом, снял один носок, размял в нем нектарины и отжал сок в стеклянную банку. Туда же плестнул воды и разболтал с сахаром. Но, чесно сказать, на лимонад это не тянуло: если и был у моего напитка вкус, так восновном от потного носка.

Короче, к семи часам вечера я должен был явица в тот клуб. Прибегаю, смотрю – двое-трое парней подключают апаратуру, но ни Дженни, ни банджоиста не видать. Поболтавшись без дела в зале, вышел я на стоянку проветрица. Смотрю – машина Дженни припаркована, стало быть, только что приехала.

Все стекла у машины запотели, внутрь не заглянуть. Ох, думаю, не иначе как у ней окна и двери заклинило, а вдруг она едовитыми выхлопами отравица? Рванул дверь – открылась. И сразу свет зажегся.

Она там: разлеглась на заднем сиденье, верх платья спущен, подол задран. А банджоист ее с верху придавил. Дженни меня увидела, раскричалась, руками замахала, как тогда в киношке, а я подумал, что ее насильно затолкали в машину, схватил банджоиста за рубаху, потому как ничего другого на нем не было, и оторвал от Дженни.

Ну, даже распоследний идиот догадаеца, что я, как всегда, облажался. Боже милостивый, что там началось. Он меня материт, Дженни меня материт, а сама пытаеца лиф в верх подтянуть, а подол в низ одернуть. Потом говорит: «Ну, Форрест, это переходит все гранитцы!» – и увеялась. Этот перец подхватил свое банджо и тоже отвалил.

Вобщем, тот случай показал, что в фолк-групе я лишний, а потому мне оставалось только вернуца в подвал. Я так и не понял, что конкретно происходило в машине, но Бубба в тот вечер заметил в подвале свет, спустился ко мне и, услышав мой расказ, доходчиво обьеснил:

– Пойми, Форрест: они просто занимались любовью!

Может, я рано или поздно сам бы собразил, что к чему, но если чесно, не хотел этого знать. Хотя мужчине иногда не вредно посмотреть в лицо фактам.

Наверно, хорошо, что футбол не оставлял мне свободного времени, посколько настроение у меня было самое паршивое, зная, что Дженни занимаеца такими делишками с банджоистом, а мою кандидатуру, скорей всего, даже не рассматривает. Зато в том сезоне наша команда не знала порожений, и нам прецтояло встретица в финале студенческого первенства с кукурузниками из Небраски на стадионе Апельсинового кубка. Игра против команд из северных штатов каждый раз вырастала в целое дело, посколько в них играли цветные, что повергало в шок кой-кого из наших, да хотя бы моего бывшего соседа по комнате, Кертиса, при том что я сам, например, совершенно не возрожал, так как все цветные, с кем я сталкивался по жизни, относились ко мне лучше, чем белые.

Короче, приехали мы в Майами на Апельсиновый кубок, наступило время матча, и у нас начался не большой мандраж. В раздевалку зашел тренер Брайант, но особо не распинался, а просто сказал, что ради победы типо нужно выложица по полной, нас выпустили на поле и произвели вбрасывание. Мяч полетел на меня, я поймал его на лету и рванул прямиком на кодлу чернокожих и белых быков-кукурузников, из которых каждый весил не менее двухсот кило.

Так повторялось раз заразом. После первого периода счет был 28: 7 не в нашу пользу, и мы, конечно, приуныли. Тренер Брайант опять пришел в раздевалку, головой качает, как будто на перед зная, что мы его подведем. А потом начал что-то чертить мелом на доске, инкрустировать нашего квотербека Змея и некоторых других парней, после чего выкликнул мою фамилию, чтобы выйти со мной в коридор.

– Форрест, – говорит, – с этой байдой пора кончать. – Лицо у него вровень с моим, дыхание мне щеки жгет. – Форрест, – повторяет, – весь год мы с тобой тайно отрабатывали схеммы розыгрышей, и ты был на высоте. Сейчас, во втором периоде, мы должны применить все эти приемы против гадов-кукурузников, и пусть они так обалдеют, чтоб у них «ракушки» до щиколоток отвисли. Вся надежда на тебя, мальчик мой, действуй, беги, как от хищного зверя.

Я покивал, и тут пришло время выходить на поле. Болельщики орали, всячески нас поддерживали, но меня не покидало ощущение, что на мои плечи возложили не подсильную ношу. Ну, никуда не денешься, всякое бывает.

Уже на поле, когда мы собрались в круг для обсуждения плана действий, Змей, наш квотербек, сказал:

– Значит, так: играем «серию Форреста». – А потом, повернувшись ко мне, напомнил: – Выбегаешь на двацать ярдов, оглядываешься – и видишь мяч.