Игорь Беликов - Израиль: почти паломничество

Как я уже написал, внешне застройка всех кварталов похожа друг на друга, но если углубиться внутрь каждого из них, то становятся видны различия.

Улочки арабского квартала — нескончаемые ряды лавок и магазинчиков. Татьяна Толстая в своем небольшом эссе «Туристы и паломники» очень точно описала эту атмосферу в одном, хотя и длинном, предложении: «Часть улиц — крытые, и, кажется, что идешь по коридору большой квартиры, жильцы которой высыпали из своих комнат и хотят продать тебе все их наличное имущество: мясо, крестики, вазочки, сандалии, ковры, зелень, орехи, плюшевые одеяла с тиграми, бусы, кофе, пирожные, кастрюли, образки, кафель, фотопленку, игры нинтендо и иконы». В других кварталах торговля не так активна. В христианском и армянском кварталах во дворах часто можно встретить кресты, установленные на арках ворот или вмурованные в стены домов. Населены они явно с меньшей плотностью, здесь обычно заметно меньше людей, чем в мусульманском квартале. Мусульман можно увидеть торгующими и в христианском квартале, но христианских торговцев в мусульманском я не видел.

Армянский квартал — самый маленький и, пожалуй, наиболее закрытый. От остальной части Старого города его отделяет дополнительная внутренняя стена и здесь, как мне показалось, меньше всего туристов и вообще прохожих.

Довольно часто попадаются свидетельства присутствия в городе наших бывших соотечественников, причем не только недавних переселенцев. Недалеко от прохода, ведущего с улицы Даббхга во двор храма Гроба Господня, висит большая вывеска — «Магазин Николая Шбета У Гроба Господня с 1947 года. Церковные товары и ювелирные изделия». Оба товара точно отражают наиболее сильные стороны страны — наличие невероятного количества мест, являющихся священными для трех религий, и очень развитую ювелирную промышленность. Израильские огранщики алмазов считаются лучшими в мире, а находящаяся в Рамат-Гане Алмазная биржа включена во все туры, предлагаемые в этом городе.

В извилистых улочках легко заблудиться. Но из-за того, что Старый город очень небольшой, максимум через двадцать минут выйдешь к какой-то достопримечательности, которая может служить ориентиром.

И, конечно, очень советую погулять по Старому городу после заката солнца. Ночью улочки выглядят исключительно таинственно, прохожих мало, а на многих улицах они не попадаются вовсе. В свете фонарей стены приобретают совсем другие цвета по сравнению с теми, которые они имели днем, и на них возникают разнообразные тени. Думаю, на этих ночных улочках очень хорошо снимать фильмы — как на темы восточных сказок, так и фильмы ужасов, особенно в японском стиле, когда носителя ужаса не видно, но присутствие ощущается, причем по нарастающей, нагнетая саспенс. Неожиданное и пугающее может появиться из-за каждого поворота, которые здесь располагаются с регулярностью в 15–20 метров. Кое-что из таких ощущений испытали и мы с женой.

На одном из сайтов я прочитал, что израильтяне-евреи вечером предпочитают не гулять по Старому городу, особенно по арабской его части. А если отправляются туда, то взяв на всякий случай оружие. Опасения были и у нас. Но желание увидеть это место ночью пересилило. Понадеялись, что у воинственно настроенных арабов хорошо развита физиономистика для опознание представителей нелюбимого ими народа. Мы. вроде бы. признаками принадлежности к его представителям не обладаем. Во всяком случае, наиболее типичными. Хотя ночью, как известно, все кошки серы. К счастью, ночная прогулка прошла без эксцессов. Так, приятно пощекотала нервы.

У ворот, ведущих в Старый город, мы каждый день видели большие группы солдат израильской армии. Молодые, лет 20, парни и девушки, примерно в равном количестве. Если бы не форма и автоматические винтовки в руках, точно приняли бы их за студентов. Издали даже в форме они мне напоминали группу студентов-стройотрядовцев из моей студенческой юности. Никакой внешней бравости. Для некоторых девушек-солдат автоматическая винтовка составляет почти половину роста. Держатся как студенты — кучкуются, болтают, смеются, едят мороженое. Наблюдая за ними, невозможно определить — кто среди них командир. Ни разу не видел, чтобы они ходили строем или каким-либо еще способом проявляли внешнюю боевитость. Никаких возражений против того, что их вовсю фотографируют.

Отношение к армии и солдатам в стране исключительно трепетное. Во время поездок мы не раз видели рестораны, на которых висели объявления, что солдаты могут здесь обедать бесплатно. Как правило, службу проходят возле дома, и 4 ночи в неделю солдаты могут ночевать под своей крышей. Пару лет назад экстремистская исламская группировка, базирующаяся на юге Ливана, похитила солдата из пограничного военного патруля. Чтобы освободить его, израильская армия предприняла крупномасштабную военную операцию. А так как она не принесла результата, то солдат был обменян на 1 000 палестинских заключенных, большая часть которых была осуждена по обвинению в терроризме.

По окончанию срока службы израильский солдат получает от государства целевой банковский вклад в размере в эквиваленте примерно от 2500 до 9000 долларов, в зависимости от того, в каких частях проходила служба и на каких должностях. Правда, на распоряжение этими деньгами существуют ограничения: их можно потратить только на следующие цели — образование, свадьбу или открытие собственного дела.

Наш гид рассказала о недавнем телефонном разговоре со своим внуком, служащим в армии: в конце длинного разговора, он ей сказал — «Ладно, я заканчиваю говорить, а то наш полковник стоит здесь и ждет меня уже минут десять». Для нашей армии — не анекдот ли? А после того, как ее внук завершил телефонный разговор, полковник поинтересовался, почему он так долго разговаривал и с кем. Узнав, что это бабушка солдата, которая живет в другом городе, и он с ней давно не виделся, полковник предложил в следующий раз отпустить его в увольнение не в пятницу, а в среду, чтобы внук смог съездить к ней. У каждой матери израильского солдата есть мобильный телефон его непосредственного командира. Вот одна из шуток в израильской армии: «Разговаривая с генералом, не откручивай до конца пуговицу на его мундире». Врач в медчасти может диагностировать у солдата депрессию и в качестве лекарства выписать недельный отпуск домой.

Уже слышу: такое «сюсканье» и отсутствие должного чинопочитания воспитывает не «настоящих солдат», а «маменькиных сынков и дочек». В ответ приведу один лишь пример. В 1976 году немецкие и палестинские террористы захватили самолет авиакомпании «Эр Франс», вынудив экипаж приземлиться в Уганде, правитель которой Амин оказал им дружеский прием. Оставив 105 заложников — израильских граждан, пассажиров-евреев и экипаж — террористы потребовали освободить 52 арестованных немецких и арабских террориста, 40 из которых находилось в израильских тюрьмах, а остальные — в тюрьмах других стран. В случае невыполнения требований до указанной даты террористы пообещали начать убивать по нескольку заложников каждый час. В ответ израильская армия провела операцию, в ходе которой четыре самолета прилетели из Израиля в угандийский аэропорт Энтеббе (больше 4000 км), высадившиеся здесь 32 израильских коммандос уничтожили всех террористов, все 17 самолетов ВВС Уганды, освободили заложников и возвратились в Израиль. С момента приземления самолетов в Энтеббе до взлета последнего израильского самолета прошло 43 минуты, в ходе операции погибло лишь 4 заложника и один израильский военнослужащий. Участвовавшие в операции израильские солдаты хотя и были из спецчастей, но обычными призывниками, 20-летними парнями, а не профессионалами-контрактниками. Вот вам и «маменькины сынки».