Юрий Винничук - Кнайпы Львова

Сколько прегрешений против хорошего вкуса находим именно в тех, дорогих костюмах! Первый и важнейший принцип — уметь носить свой туалет. Или не заметили мы, что артистки всегда хорошо выглядят? Это разъясняется в большой степени их талантом носить свой костюм. И что с того, что матушка приобретет дочери лучшее платье, когда эта дочь попросту не умеет в нем двигаться, ходит как опутанная, а красота тяжело заплаченного костюма пропадает.

Вот где задача для нас, женщин, — вводить культуру поведения — культуру ходьбы, улыбки в нашу повседневную жизнь. Будем приятными не только для гостей, но и для самих себя — тогда будем иметь успех даже в очень скромном платье — зато платье должно быть не только модным, но и индивидуальным.

Уже и имеем пережиток с давних времен, что наши панночки должны выжидать, пока их кто-то милостиво из сильного пола на танец пригласит. Теперь уже приходят со своими танцорами, как в военные времена в Вене. Но когда и тот танцор любит больше буфет и карты, чем соседку, то что тогда?! Не забывайте, что в нынешние твердые и трезвые времена девичьи мечты не перевелись».

Этот клуб был создан с приходом советов, и разместился он в 1939–1941 гг. на ул. Ягеллонского, 7. 22 января 1940 г. здесь произошло досадное происшествие, сыгравшее для многих известных польских писателей трагическую роль, а вскоре обросшее слухами и легендами. Все началось с того, что Владислав Дашевский, известный театральный сценограф, пригласил в ресторан, который был одновременно и клубом, несколько польских литераторов, а среди них Владислава Броневского, Тадеуша Пейпера, Александра Вата, Анатоля Стерна, Шемплинскую, Леона Пастернака и нескольких актеров.

По свидетельствам современников, которые не были очевидцами, события развивались так. Где-то хорошо за полночь известный поэт Владислав Броневский начал читать свой известный стих о шпике, и тут его арестовал советский офицер. Поднялась суматоха, которая переросла в драку. Появилась милиция и НКВД-исты. Большинство мужчин были арестованы. Выглядело это все как спланированная провокация. Подтверждал эту версию и тот факт, что этой же ночью были арестованы литераторы, которых в клубе не было.

По версии профессора Стейнгауза, который тоже свидетелем не был, все выглядело иначе: «Когда они сидели за столиками и уже выпили несколько водок, пришла актриса Орановская с советским офицером и села напротив Броневского и начала с ним кокетничать. Офицера это возмутило, и он дал ей пощечину. Броневский бросился на офицера».

От легенд перейдем к свидетельствам очевидцев. Поэт Александр Ват, между прочим, вспоминает, что один знакомый, которого он подозревал как сексота, предупреждал его не идти на ту забаву в ресторан. Но Ват, который ожидал ареста, как и остальные львовяне, в любую минуту, решил, что посещение ресторана не должно внести какие-то особые изменения в его судьбу.

«Мы сидели в кабинете за очень большим столом. В том же кабинете был еще один небольшой столик в углу. Через некоторое время пришел некий лысый тип и сел за тем столиком с актрисой польского театра, о которой было известно, что она путается с советами и не советами, хорошая такая блондинка… Я несколько раз спросил Дашевского, по какому случаю он собрал нас, но он только потирал руки и говорил: «Увидишь! Увидишь!» Потом спросил нас, позволим ли, чтобы к нашей компании присоединился известный советский историк искусства, и показал на лысого. Мы, конечно же, не были против… Лысый садится в конце стола, имея за собой дверь, заслоненную шторой, с одной стороны сидит актриса, а с другой Скуза… И вот я вижу, как Скуза наклоняется к этой актрисе, что-то ей говорит, а между ним и актрисой сидит этот советский. И тут неожиданно советский дает Скузу в морду, стаскивает скатерть, все летит со стола…

Вероятно, что это был сигнал, потому что в тот же миг вылетели из-за шторы двое атлетов с квадратными рожами и трах направо, трах налево — бьют! В какой-то момент вижу, что один из них борется с мужем Шемплинской, потом получаю удар в зубы и падаю. Меня залила кровь… Теряю сознание на короткое мгновение, жена отливает меня водой… Повсюду паника, крики уже и из других залов. Моя жена видит, что Дашинский хочет исчезнуть, ловит его у гардероба: «Влодку, что здесь происходит?» А он бежит, не осознавая, не отвечает, схватил пальто и вылетел. И Оля видит, что на лестнице стоит милиция, сплошь лестницы обставлены милицией, а его пропускают».

По воспоминаниям Леона Пастернака, события происходили совершенно иначе. Прочитав их, будете иметь яркий пример, как об одном и том же событии могут рассказывать разные люди, и можно ли к мемуарам относиться на полном серьезе.

«Когда все сидели за столом, появился Броневский, и все его поздравили аплодисментами и усадили рядом с какой-то рыжей актрисой (заметьте — не блондинкой, и к тому же сидела она, оказывается, не за соседним столом. — Ю. В.). Броневский уже был слегка под газом и сразу начал ухаживать за актрисой. Делал это очень элегантно, поскольку всегда к женщинам относился со старосветской галантностью. Актриса, между прочим, ничего не имела против. Между тем официанты накрыли стол, подали водку в графинах и закуски, зазвучали первые тосты.

В эту минуту я заметил, что между гостями, сидевшими за соседним столиком, и Влодком разгорелся спор. Влодко встал и сделал движение рукой, словно пытался закрыть актрису от стычки. Тогда я мельком посмотрел на наших соседей. Было их четверо, разговаривали на русском, что в те времена не было ничем странным, поскольку многие пришельцы с востока наведывались в комфортабельные локали, и никто на это не обращал внимания. Один из них был порядочно под мухой и ежеминутно вскакивал из-за стола, коллега придерживал его за руки, оглядываясь вокруг, как бы ожидая помощи. Когда я проследил за их взглядом, то в глубине залы заметил два столика, за которым сидели, вероятно, их кумплы (приятели). Они не сводили с нас глаз и что-то выжидали. Обеспокоенный, я перевел взгляд на Влодка. Он стоял, склонившись над столиком наших соседей, и что-то спокойно объяснял. Шум в зале царил такой, что невозможно было понять, о чем речь. Никто за нашим столом не обращал на это внимания. Вдруг раздался громкий визг! Пьяный из-за соседнего столика опять сорвался, отскочил назад и схватил обеими руками кресло. Это был высокий, крепко сложенный тип. В выражении лица было что-то отвратительное. И наш, и соседние столики следили за сценой в напряжении. Влодко стоял неподвижно. Внезапно пьяный швырнул кресло в него, тот мигом уклонился, кресло пролетело в воздухе, ударилось об пол и разлетелось на куски. Рыжая шмыгнула под стол, потянув рукой скатерть, — полетели миски и стаканы.