Омар Суфи - Власть и страсть

— Я вас тоже разочарую… Русская охранка может убивать без шума и пыли.

— Гм… Шум был… если постараться, и пыль найдем.

— Могу только пожелать вам удачи.

В искренности слов Ротштейна сомневаться не приходилось. Если это дело рук русской охранки, то у русского революционера есть много причин поддержать следствие. Но, очевидно, Ротштейн тут помочь ничем не может. Остается надежда на Париж — может французские следователи помогут вывести на след заказчиков тех самых таинственных исследований.

На следующей день Эдмунд Свансон посетил клуб «Афиниум», где хотел поделиться своими мыслями с Конан Дойлом. Он увидел писателя за столиком, рядом с другим известным автором — Редьярдом Киплингом, и не решался подойти, но тут сам Конан Дойл позвал его. К удивлению столичного детектива, два писателя обсуждали не литературные темы, а автомобили.

— Меня восхищает идея автопробега из Пекина в Париж, — отмечал Киплинг. — В связи с этим у меня появилась идея схожего проекта — из Индии в Лондон. Имперский пробег!

— Отлично, Редьярд! Мандалай-Лондон — пробег без заката солнца! Что скажет инспектор?

— Прекрасно. Может тогда с участием представителей государственных органов — полиции, Министерства по делам колоний…

— О! Замечательно! Надо претворить эту идею прямо сразу, как только улягутся страсти с «Пекин-Париж», — сказал Конан Дойл.

— Я бы бросил вызов и провел их одновременно, — серьезным тоном сказал Киплинг. — Наша империя может предложить куда более грандиозные идеи, чем наши французские — теперь уже — друзья по союзу.

— Надо будет подумать и об автомобилях. В автопробеге Пекин-Париж, насколько знаю, будут участвовать континентальные модели — французский «De Dion», итальянский «Itala» и голландский «Spyker».

— Не хочется признавать, но автомобильная индустрия во Франции и Германии опережает наше. Что мы можем предложить — «Austin» и «Rolls-Royce»?

Эдмунд Свансон терпеливо ждал, когда два известных писателя завершат разговор на тему автомобильных гонок, который поднял также вопрос о величии Британской империи и технологических новшеств. Пламенные патриоты и сторонники империи — Конан Дойл и Киплинг продолжили еще полчаса тему автогонок, и только после этого Свансон смог ввернуть в разговор свою тему.

— Радиационные материалы? — задумался Конан Дойл. — Как и любое техническое новшество, эти материалы тоже станут, несомненно, предметом межгосударственной конкуренции. Не исключаю, что Санкт-Петербург хотел разузнать побольше об исследованиях Королева, но какой смысл убивать его? Только в том случае, если то, что делал Королев, было известно уже русским, и они захотели его убрать.

— Он не работал на нас, — отметил Свансон. — У него были какие-то заказы из Парижа. Мы теперь пытаемся выяснить, кто с ним был в контакте. Мне приходит в голову мысль, что это могли быть какие-то частные лица, криминальные группировки…

— Или Германия, — вдруг бросил Киплинг. — Я бы думал о Германии тоже… И они наверняка не стали бы себя компрометировать напрямую, а делали бы это из Парижа.

— Гм! Интересно, — сказал Свансон. — О немцах я и не думал. На сегодняшний день у меня много оснований думать, что в этом деле участвовали русские службы, тем более, что Королев был революционером. Но немецкая версия в свете нарастания напряженности между нашими странами тоже, несомненно, интересна.

— Я бы занялся двумя вопросами, — предложил Конан Дойл. — Надо порыскать среди русской эмигрантской среды, может, кто-то еще занимался какими-то исследованиями, хотя вполне может быть, что русские революционеры из числа мигрантов не будут делиться информацией. Мы же не знаем, зачем им нужны эти радиационные материалы. Какую выгоду можно из этого извлечь? Революционеры могут готовить какие-то диверсионные планы против российских властей. Так? Может, хотели сделать бомбу?

— Я прочел немного про исследования Кюри. Они говорили о возможности получения энергии из радиационных материалов, например, урана.

— Это может быть очень даже интересно… для всех! Ищи… Проверь, совершались ли в ближайшее время какие-то другие преступления — кража технологий, чертежей и что-то подобное. Может, ты обнаружишь связи между этими преступлениями.

— Идея абсолютно блестящая! — почти что вскричал Свансон. — Как я раньше не догадался?! Зациклился на одном преступлении…

Когда возбужденный Свансон вернулся и поручил подчиненным проверить список подобного рода преступлений в Лондоне, да и в целом в Британии, то через пару дней его пригласили в Министерство внутренних дел.

— Мы расследуем преступление, связанное с кражей чертежей и схем летательного аппарата сэра Дугласа Рикета. Дело касается дирижабля с двигателями, которые позволяют увеличить маневренность воздушного судна. Это был частный проект, но мистер Рикет обращался в Министерство военных дел за поддержкой и финансированием. Наши инженеры нашли проект дорогостоящим, но перспективным. Так вот, все чертежи исчезли — одновременно исчез из поля зрения американский инженер Кристофер Ллойд, который также был вовлечен в этот проект. Нам известно, что он отбыл из Лондона на континент на пароходе, но где он сейчас, мы не знаем. Он оставался в гостинице, но там нет никаких следов, указывающих, куда бы он мог двинуться.

Париж

Депутат французского парламента Андре Дешамп проживал в пригороде Парижа или, как еще называют по-французски, «банльё» Севр, где каждое воскресенье посещал местную католическую церковь. В очередное воскресенье он, как обычно, вместе с женой и четырьмя детьми отправился на утреннюю мессу и терпеливо слушал речь местного священника. Последний уже в который раз предупреждал о нарастающем тлетворном влиянии современной цивилизации и грехах, которые опутали Париж. Дешамп, стоящий в передних рядах, обошел взглядом прихожан, и в который раз его взгляд остановился на служанке семьи Аршамбо — стройной и с большим бюстом африканке из Сенегала по имени Фату. Вне церкви она подчеркивала свой бюст, но здесь была в более скромной одежде рядом с детьми четы Аршамбо.

Андре Дешамп перевел взгляд на свою беременную супругу — они ожидали пятого ребенка, и, наверно, это не предел, думал Дешамп, вспоминая статьи о падении рождаемости во Франции. Его священный долг, как правоверного католика и француза, поддержать страну и веру большим количеством детей. Как раз об этом заговорил священник и, вновь подцепивший взглядом большие груди Фату, Дешамп прошептал про себя: «Изойди, дьявол, — оставь меня в покое!!!». Он посмотрел на алтарь и решил больше никуда не поворачивать голову до конца служения.

Когда служение закончилось, священник подошел к Дешампу и заговорил: