Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

В поисках ответа я отправилась в Лос-Анджелес к 59-летнему косметологу Синди Торин, сочетающей бабушкино добродушие с неотесанностью пьяной участницы «Настоящих домохозяек Нью-Джерси». Я надеялась на ее помощь в разрешении парадокса, поскольку она прославилась среди любителей отбеливать анус своими отбеливающими кремами. Осветляя пигментацию вокруг ануса, Торин пытается достичь того же эффекта, что дизайнер интерьеров, вешающий изысканную занавеску перед водонагревателем: скрыть то, что происходит внутри. В ее салоне «Розовые щечки», который украшен словно уютная гостиная (даже камин есть), продаются небольшие значки «Пот — это слезы жира» и «Если жизнь дала тебе лимоны, простая операция даст дыни».

«Привет», — сказала Торин, приглашая меня в один из процедурных кабинетов, где не было ничего, кроме кушетки для депиляции, покрытой санитарно-гигиенической бумагой. Хотя на протяжении всей своей карьеры она создавала иллюзию, что попы не какают, после небольшой беседы выяснилось, что косметолог сама недоумевает, почему люди помешались на анусах. «Вот уже тридцать лет я работаю с задницами и не врубаюсь, — сказала она. — На меня они никакого эффекта не оказывают». По ее словам, многие отбеливают анус из-за ложного представления о пигментации. «Они думают, что у них там пятно, потому что подтирались плохо, — сказала она, пожимая плечами. — Я им объясняю, что это лишь генетика: „У вашего деда или бабки тоже темный был“».

Разговор не приблизил меня к ответу, но раз уж я была в процедурной комнате, то решила пройти осмотр ануса. (Когда еще представится такая возможность?) Следуя ее инструкциям, я сняла штаны и встала на четвереньки на кушетке. Пока она заглядывала внутрь, я разглядывала висевший на стене постер с большезадой пинап-моделью.

«Вы хороший кандидат, — сказала Торин. — У вас довольно пепельный оттенок».

Даже не знаю почему, но я была уверена, что происхожу из династии темного ануса.

Закончив с Торин, я решила рассмотреть проблему с другой точки зрения. Вскоре я получила подсказку от одного эволюционного биолога, который посоветовал позвонить Мелани Шуп-Нокс — нейроученой-бихевиористу из Университета Джеймса Мэдисона. Когда я задала ей тот же вопрос, она дала мне почву для размышлений. Как она выразилась, задницы скрывают немало того, что ускользает от сознания.

Исследователи выяснили, что попа сильнее привлекает мужчин, если она с бедрами шире талии. Эстроген, который начинает выделяться во время пубертата, заставляет жир скапливаться на пятой точке. «Это подсказка, насколько женщина фертильна», — сказала Шуп-Нокс.

Фертильность не единственная причина, почему заднице уделяют внимание. Наши бедра и попы содержат особый жир — длинноцепочечную полиненасыщенную жирную кислоту, которая хранится преимущественно в нижней части туловища и сжигается только в ходе третьего триместра беременности и послеродового кормления.

«Причины, по которым мужчины предпочитают большие попы, пришлось пересмотреть. Мы полагаем, что женщины с ними способны произвести на свет наиболее сообразительное потомство, — сказала она. — Эти жиры — корм для младенческих мозгов».

Это заставило меня усомниться в себе. «Насколько большой должна быть попа, чтобы дети были умными?» — спросила я. У меня есть кое-какая плоть, но явно недостаточно, чтобы заинтересовать Сэра Микс-э-Лота [34] Американский рэпер и продюсер, записавший в 90-х скандальный хит Baby Got Back о любви к женским ягодицам. .

«Это связано не столько с размером попы, — ответила Шуп-Нокс, — сколько с соотношением талии и бедер».

«Значит, маленькая попка тоже может сделать ребенка умным?»

«Конечно, — сказала она, — главное — чтобы талия была меньше попы».

По ее словам, огромный зад, как у Ким Кардашьян, поднимет IQ ребенка не выше, чем обычная попа. «Существует точка, после которой вложения больше не окупаются», — пояснила она.

Согласно исследованиям, мужчины, предпочитающие большую упругую попу (вернее, индекс талия/бедра 0,72), с большей вероятностью найдут фертильную партнершу и произведут более умное потомство. А если дети умные, они с большей вероятностью выживут. Таким образом, гены любителя больших жоп будут распространяться без конца и края за горизонты человеческого существования.

«Наследуется не только задница, — сказала Шуп-Нокс, — но и любовь к заднице».

Иными словами, точно так же, как большой зад передается от матери к дочери, так и влечение к большим задницам наследуется из поколения в поколение.

«И этого достаточно, чтобы закрывать глаза на менее приятные детали задницы?» — спросила я.

«Размножение так важно для нашего выживания, что мы способны игнорировать что угодно, если репродуктивные преимущества высоки, — сказала она, — именно так все обстоит в данном случае».

Возможно, в будущем нам суждено со скепсисом вспоминать эту большезадую науку. Не слишком ли удобно, когда все постоянно сводится к размножению? И как тогда объяснить женскую любовь к мужским задницам, которые отродясь не хранили «корма для младенческих мозгов»? Но пока что приходится довольствоваться этим, да и Шуп-Нокс звучала убедительно. И все же я сомневалась, что она полностью ответила на мой вопрос.

Прежде чем закончить расследование, я обратилась к первоисточнику — людям, которые обожают жопы. Сперва я попросила рассказать об этом увлечении своего друга Джоша. Он ответил весьма пространно: «Люблю, когда есть за что ухватиться». Ну и клише! Я отнесла его к тем отрицателям какашек, которые хотят умных детей.

Затем я встретилась со своим другом Марком — обожателем женских ягодиц, который пролил свет на эту темную расщелину.

Я решила не рассусоливать. «Как ты можешь любить задницы, если ими срут?»

«Люблю дырки, — ответил Марк. — Люди вообще одержимы дырками. Думаю, это у нас на подкорке».

«Я думала, задницу любят вопреки дырке, — сказала я. — На саму дырку закрывают глаза».

Марк настаивал, что дырка — это главная приманка, а ягодицы служат просто декорациями, рамой для шедевра. «По-моему, дырка привлекательна, — сказал он. — Что делает ее привлекательной? То, что это дырка!» Он так долго упивался дырками, что у меня чуть место на диктофоне не закончилось. «Если дать мальчику круглую игрушку в форме бублика, — продолжал Марк, — он обязательно сунет палец в дырку. Мы любим дырки. Мы любим засовывать что-нибудь в дырки!» Марк не на шутку разошелся.

«Поняла, — сказала я. — Ты фанат дырок».

Поющий дыркам дифирамбы Марк навел меня на заключительную идею: удовольствие. Попа — это не только сосуд о двух ягодицах, сообщающий о фертильности, или подушка, на которую можно склонить усталую голову. Это еще и вполне реальная эрогенная зона. Многие люди готовы не замечать целый ворох гадостей — бардак в комнате, запах изо рта, мусоропровод кишечника, — лишь бы получить оргазм.