Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Смех да и только! Я-то знаю, как выглядит настоящий геморрой, по сравнению с которым эти складочки — просто детская забава. Так, для салаг каких-нибудь. Все-таки некоторым людям следовало бы запретить пользоваться ручным зеркальцем.

Алинсод описал еще несколько процедур — уменьшение клиторального капюшончика, вагинальная подтяжка, — добравшись в конце концов до темы, которая и вдохновила меня на визит к нему.

«Если бы я сказала: „Мне не нравится верблюжья лапка“, что вы предложили бы?»

Он зажал одну сторону моих больших половых губ между пальцами в перчатке. «Когда вам будет пятьдесят, они обвиснут вот так, — показал он, оттягивая кожу. — И расстояние между этой точкой и вот этой будет становиться все длиннее и длиннее», — сказал он, указав на поверхность вульвы и кончик оттянутой губы.

Верблюжью лапку он убирает, делая надрез в основании половых губ и с краю, где начинают расти волосы. «Удаляется вся эта секция, — хирург обвел внутреннюю сторону больших губ с розовым, чуть блестящим и чувствительным покровом. — Это много ткани», — заметил он.

Около 5 % его пациенток родились с лишней жировой прослойкой больших половых губ. «Из-за этого внешние губы напоминают мужские яички, — объяснил он. — Огромные. Они растягиваются все больше, женщины этого очень стесняются».

«Мне стоило бы сделать операцию?» — спросила я.

Он знал, что это журналистское расследование, а вопрос гипотетический. «На мой взгляд, у вас все в рамках нормы. В операции нет никакой нужды», — ответил он. Тут же добавив, что с радостью прооперирует меня, если я все же надумаю. «Если вы хотите уменьшить их по косметическим соображениям, представьте, что вы человек с абсолютно нормальным носом, который просит убрать горбинку. С этим я тоже могу помочь».

В месяц Алинсод делает от четырех до шести лапкоэктомий [44] Эктомией в медицине называют удаление какого-либо органа: гистерэктомия, вазэктомия, etc. , и ни одна из операций, если она проведена правильно, не влияет на ощущения во время секса. «Женщины после операции остаются очень довольны».

Я решила проверить это утверждение, спустя несколько дней связавшись с 33-летней Николь Сандерс, которая прошла лабиопластику больших и малых половых губ и коррекцию клиторального капюшона. Меня с ней свел Майкл Гудман, еще один специалист по лабиопластике. Николь теперь не только комфортно себя чувствует в облегающих штанах, но стала счастливее в целом. «Она приносила мне боль и неуверенность, — сказала женщина про свою вульву, которую считала слишком большой. — Я была против того, чтобы меня видел голой кто бы то ни было. Сейчас все иначе. Я очень, очень горда собой. Это может прозвучать странно, но я действительно горда тем, как теперь выгляжу — по-настоящему уверенно».

Я по-прежнему была полна скепсиса, но если вагинопластика приносит женщинам уверенность в себе, то кто я такая, чтобы их осуждать? Может, хирургические вмешательства были не таким злом, как мне казалось?

Я навестила доктора Лару Девган в ее офисе в Верхнем Ист-Сайде, Манхэттен. Мне хотелось связаться именно с ней, так как она заявляла о себе как о феминистке. Это вам не очередной мужик, который отрезает письки. Эта женщина свято верит в равенство полов, выполняя при этом в месяц от восьми до двадцати вульвовагинальных операций стоимостью 7000–11 000 долларов. Я хотела понять, как она обосновывает свои действия.

Мы уединились в рабочем кабинете Девган — тихой комнате вдали от суеты ее врачебной практики. С зеленых стен свисали сделанные со вкусом светильники, которые создавали такое же освещение, как в дорогих бутиках. Женщина производила впечатление настоящей ломовой лошади: пластический хирург с процветающей частной практикой и мать четырех детей, под белым халатом которой готовится к появлению на свет пятый.

Сидя напротив нее, я разрывалась между стремлением к глубокому скептическому расследованию и восхищением перед человеком, который явно взял жизнь в свои руки.

После получаса болтовни я наконец задала решающий вопрос: «Как это может быть чем-то хорошим и правильным для женщин?»

Ее пылкий ответ был убедителен до невозможности. «Лабиопластика — одна из тех вещей, которые выглядят полным безумием до тех пор, пока не касаются вас, — начала она. — Эта процедура выглядит как женское обрезание, как обычай третьего мира, как что-то, чего вообще не должно быть. Но если вас тревожат эти проблемы, если вы смотрите в зеркало каждый день, не понимая, как надеть купальник для школьного соревнования по плаванию, как провести с партнером первую брачную ночь, да хотя бы как этот день прожить, например сесть в метро, не поправляя у всех на виду штаны до тех пор, пока натрешь интимные места до кровотечения. Если вы в такой ситуации, она никогда не покажется вам пустяком. Те, кто может себе позволить считать лабиопластику легкомыслием и излишеством, как правило, обладают роскошью не испытывать в ней нужды».

Обдумав ее тираду, я почувствовала себя виноватой и зашоренной. Явившись в офис Девган, я готова была бичевать всех без разбору, а покидала его, бичуя только себя. Вероятно, я видела мир через призму лишь своего собственного генитального опыта. Кто я такая, чтобы судить? Возможно, я сама часть проблемы. Женщин и так вечно стыдят за то, что они не соответствуют недостижимым физическим стандартам. Неужели нужно стыдить еще и за то, что они изо всех сил все же пытаются их достичь?

В ответ на тот же вопрос Алинсод привел свой эффектный аргумент. Он рассказал, что раньше ему постоянно названивали злые феминистки, обзывая его исчадием зла. «Мне это казалось каким-то абсурдом, ведь феминистки требовали от меня ограничить для женщин право на выбор, — сказал он. — Если бы я послушался их, то лишил бы женщин возможности улучшить свою жизнь. Как по мне, так это верх бессмыслицы».

Он рассказал о двенадцатилетней девочке, которая выступала за школьную команду по плаванию. Однажды, когда она поднялась из бассейна после заплыва, из-под купальника вылезли ее гениталии, которые заметили все вокруг. «Ее мать была в ужасе, — сказал он. — Она подбежала и прикрыла ее полотенцем». Вскоре после этого женщина привела дочь к Алинсоду удалить малые половые губы, чтобы спасти ее от подобных унижений в будущем.

Хоть я и одобряла то, что девочке больше не придется смущаться, в то же время меня одолевало более сложное чувство. Как-то все не сходится. Она стыдилась не потому, что с ней было что-то не так, а из-за слишком узкого определения женственности: мол, только те гениталии правильного размера, которые умещаются в крошечное пространство для паха в крошечном купальнике. Мне стало неприятно от такого упрощения проблемы.