Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Мой вывод: после сдачи крови приложите максимум усилий, чтобы не попасть под автомобиль. Ваши запасы и так уже истощены (не беспокойтесь, потребление большого количества воды быстро восстанавливает объем крови).

Слегка передохнув, я поднялась, гадая, запустит ли это мой вазовагальный рефлекс. Через минуту я все еще стояла на ногах — судя по всему, все было в порядке.

Лаборантки сомневались, что я полностью пришла в себя, поэтому одна последовала за мной в туалет. И запретила закрывать дверь: «Если услышу глухой стук, я вхожу!» — предупредила она. Можно подумать, что такое преследование в туалете должно было показаться мне крайне насильственным, но вообще-то мне все понравилось. Я чувствовала себя особенной и в то же время находящейся в опасности — как особо важная цель [49] Военный термин, обозначающий командующего вражеской стороны, захват которого в приоритете. . В результате я решила, что не прочь побыть президентом.

Я встала. Подтерлась. Спустила воду. Помыв руки, я все еще стояла на своих двоих! Донна поняла, что все в порядке. Прежде чем отправиться домой, я прошла в переднюю часть кровомобиля и наконец сделала то, что намеревалась еще много лет назад: присела и с удовольствием съела три пакетика мини-Oreo.

Вкусные печенья, однако должна признаться: оставшись в сознании и не описавшись после всех своих приготовлений, я испытала некоторое разочарование. Когда я вернулась домой, даже Дэйв немного расстроился. Я никогда не осознавала, как сильно меня напугал тот инцидент, воспоминаниями о котором я в то же время странным образом дорожила. В конце концов, явиться на порог к Дэйву в том виде было важнейшим шагом в нашей любовной истории. Этой байкой мы не раз делились с друзьями и родственниками. Что я могу сказать? Порой жизненные эпизоды, которые сейчас вам кажутся худшими, в конечном счете в нарезке самых ярких моментов вашей жизни могут оказаться наилучшими.

Не прошло и часа, как я смирилась со своим весьма рутинным и невыдающимся посещением кровомобиля. Зато приятно, что не пришлось ничего стирать.

В последующие недели я много работала. О донорстве я не вспоминала до тех пор, пока не получила вчера мейл от банка крови: «Сданная вами кровь направлена в региональную больницу города Гадсден, Алабама, чтобы помочь нуждающемуся пациенту».

Я представила себе женщину с иголкой в руке, лежащую на кушетке, как лежала я с такой же иголкой, однако вместо крови, бегущей вверх по прозрачной трубочке, та же самая жидкость — жидкость, необходимая ей для жизни — текла вниз и прямиком в ее тело.

Ради нее я снова пойду сдавать кровь.

Несколько месяцев назад мы с Дэйвом стояли на кухне и размышляли, что приготовить на ужин. Пока мы обсуждали рецепты запеченного лосося, разговор принял резкий оборот.

«Почему ты до сих пор не сдал на права?» — спросила я.

Дэйву сорок два. Водить не так уж сложно.

Затем мы думали пожарить что-нибудь на воке, пока я не возмутилась: «И сиденье унитаза не опускаешь!»

После этого мы решили заказать еду на дом. Дэйв достал ноутбук и стал изучать доступные варианты. Мы выбирали, в каком ресторане сделать заказ, но тут я вклинилась с вопросом: «Почему спортзал забросил? — спросила я. — До инфаркта себя доведешь».

Я любительница толстячков, из-за чего живу с вечной уловкой-22: предпочитаю такое телосложение, которое может навредить и сократить жизнь его владельцу. Постоянно разрываюсь между тем, скормить ли мужу тарелку сала или отправить его на марафон.

«У тебя клубная карта уже несколько месяцев пылится», — добавила я.

Дэйв конфликтов избегает. Когда я завожу взрывоопасный разговор, он двусмысленно кивает или переводит тему. «Китайская, средиземноморская, тайская», — читал он с экрана, не замечая моих претензий.

«Я не могу спорить сама с собой, — сказала я. — Ты должен обозначить свою позицию».

«Вьетнамская? — сказал Дэйв. — Ты же любишь фо».

В этот момент я хотела фо меньше всего на свете, но он продолжал смотреть на меня так, будто я могла бы каким-то образом все-таки захотеть фо. Как после четырех лет брака он мог смотреть на такое лицо, перекошенное таким образом, и думать, что оно означает: «Да, хочу фо»? Помолчав несколько секунд с грозным видом, я сказала: «Ты даже не понимаешь меня!»

Дэйв сидел в замешательстве, рука замерла на мышке. Он выглядел уязвленным и несколько огорченным. «Я не понимаю, — сказал он. — Зачем ты срешь мне в душу?»

У меня не нашлось хорошего ответа на этот вопрос: тогда насрать ему в душу казалось неплохой идеей. Я чувствовала в груди тугой клубок слов и всякого вздора, который вдруг ни с того ни с сего начал распутываться.

Но когда он одернул меня — зачем ты срешь мне в душу? — я увидела себя со стороны. Как будто за мной наблюдала через окно другая я. Мой рот напоминал маленький вулкан, изрыгающий злые слова, о которых я теперь пожалела. Я же люблю этого чувака с нахмуренными бровями. Захотелось нажать кнопку перемотки, чтобы клубок смотался обратно и все наладилось.

В такие моменты я достаю календарь и смотрю, когда у меня следующие месячные. Затем подсчитываю дни — какое у меня временнóе окно? — в которые можно списать ворчливое и изменчивое поведение на печально известный (хотя, возможно, мифический) предменструальный синдром.

Дэйв заказал тофу по-сычуаньски, курицу гунбао и китайские пельмени. Пока он переключал телевизор с канала на канал, я тронула его за плечо.

«Может, это ПМС», — наконец сказала я. Думаю, это была попытка извиниться.

Я мало знаю о ПМС — даже не уверена в его существовании, — однако использую эти три буквы регулярно. Они служат козлом отпущения, ответственным за суицидальные мысли, смурное настроение и чреватые разводом высказывания. Эти три буквы давали надежду: раз говорить всякую хрень, чувствовать хрень и делать хрень меня заставляет ПМС, то лично я ни в чем не виновата, а значит, завтра все пройдет и вернется на круги своя. Или послезавтра. Или послепослезавтра. Или послепослепослезавтра. Короче, вы поняли.

С учетом роли ПМС в моей жизни изучать его казалось опасным. Я знаю многих женщин, включая себя, которым ПМС позволяет дать разумное объяснение дерьмовому дню, оправдать истерику и, самое главное, объяснить рыдания в конце абсолютно предсказуемого фильма, не отличающегося актерской игрой, художественными достоинствами или оригинальностью.

А если выяснится, что никакого ПМС нет и меня действительно тронул этот дурацкий фильм? Когда я сказала подруге, что собираюсь изучать психологические аспекты ПМС, она рассердилась.